Лирические произведения - [20]

Шрифт
Интервал

по улице Донской
                              веслом —
венком
             с автомобиля
                                    греб.
И я молил
                  твои глаза,
и все:
         нельзя,
                     нельзя,
                                  нельзя…
Не блажь
                ведь то, что я прошу!
Куда-нибудь
                      еще
                             пойдем!
Был перед нами
                            желтый пляж,
и моря шум,
                    и волн подъем,
и край пути
                   с тобой вдвоем.
Ты просишься
                      проститься,
                                              но
я обо всем
                        просил давно.
Уже дошли?
                    А мне куда?
Как
       морем
                   прошагать года?
Чем без тебя
                       дожить до ста,
мне лучше,
                  тронув свой висок,
пустынной дюной
                              урны
                                       стать,
к часам песочным
                                лечь в песок…
Как хочется
                       тебе со мной
играть
             в наш милый
                                   мяч земной!
Заплакать —
                  не расстаться нам:
что тут —
               слеза,
                          то выстрел там.
Нельзя,
            чтоб с глаз
                                 сползла слеза!
Ты,
          не заплакав,
                                 от груди
ребенка отняла,
                             дала
и молвила:
— Один иди… —
И взгляд ее
                   на мне замерз,
и лоб ее,
             прохладней льдин,
губами тронул
                          и один
         пошел…
Я
        ногу на волну
                                  занес
и сразу
            поднят был
                               волной,
Ступил,
            качнулся,
                             как больной,
и соскользнул с волны,
                                         и вновь
зеленой пеной
                        брошен вверх,
как смытый с верфи
                                   мачты ствол,
я стоймя
                с волн
                            сходил и шел
с щекою сына
                         на щеке.
А вдалеке —
                         да,
                              ты одна
       видна
                   в песчаном пляже сна,
да,
        как сквозь воду,
                                         неясна…
О,
      помыкало море мной!
Нас
            Ной не взял
                                 в ковчежный дом,
каюту
           в чреве
                          не́ дал кит.
Моисей
              сияющим жезлом
морской воды
                       не раздвоит.
Качаясь
              на своих двоих,
я
         это море
                           мыкал сам
то пеной вверх,
                         то — ух! —
                                          к низам,
в бутылочно-соленый
                                      пласт.
Шагать по ним,
                          да не упасть!
Мальчонку
                  я прижал
                                к пальто,
чтобы не то
                      что хлест воды,
а дым,
           а капелек пыльца
не тронула
                   его лица.
Мой трудный шаг
                           в подъем и спад,
баланс
            у гребня на горбе,
то бульканье
                      и бурю ту
он люлькой
                      представлял себе.
(«Качают,
                ну и буду спать…»)
Сынишка,
                он
                   сквозь сон:
                                        «Агу», —
а ты
      на берегу,
                        не ждешь,
нет,
       наша встреча
                              не близка,
ты только
               блестка
                            солнца
                                          в дождь
в полоске узенькой
                                    песка.
Шаг —
          и того не отыскать.
И нет
         полоски
                         позади.
И шторм
              затих.
Шуметь-то
                     что?
Все глаже
                водяные рвы,
а дальше
              завиднелась
                                       гладь
ниже воды,
                     тише травы,
волна
            аж просится:
                                   «Погладь».
И я
          с волны
                         ступил
                                     на зыбь,
вглубь
          стая рыб,
                             и ил,
                                    и штиль
хвост солнца
                      морем распустил…
Тут
      новый берег
                            подан мне,
в ладонь
                камней
                              положен порт.
Я вытер
              пот
                    воды и слез,
с подошв ракушки сбил
          и сквозь
шаганье улиц
               в жизнь прошел.
Куда я вышел?
                            Стал,
                                     прочел
двух новых улиц имена.
               Припоминал…
Не я,
         а сын
смотрел
             впервые
                            окнам в синь.
Проснувшись
                          в мире
                                    первый раз,
трамвай,
             как погремушку,
                                          тряс.
«Уа!» —
               сказал трамваю «А».
И мне
            в новинку

Еще от автора Семён Исаакович Кирсанов
Эти летние дожди...

«Про Кирсанова была такая эпиграмма: „У Кирсанова три качества: трюкачество, трюкачество и еще раз трюкачество“. Эпиграмма хлесткая и частично правильная, но в ней забывается и четвертое качество Кирсанова — его несомненная талантливость. Его поиски стихотворной формы, ассонансные способы рифмовки были впоследствии развиты поэтами, пришедшими в 50-60-е, а затем и другими поэтами, помоложе. Поэтика Кирсанова циркового происхождения — это вольтижировка, жонгляж, фейерверк; Он называл себя „садовником садов языка“ и „циркачом стиха“.


Гражданская лирика и поэмы

В третий том Собрания сочинений Семена Кирсанова вошли его гражданские лирические стихи и поэмы, написанные в 1923–1970 годах.Том состоит из стихотворных циклов и поэм, которые следуют в хронологическом порядке.


Искания

«Мое неизбранное» – могла бы называться эта книга. Но если бы она так называлась – это объясняло бы только судьбу собранных в ней вещей. И верно: публикуемые здесь стихотворения и поэмы либо изданы были один раз, либо печатаются впервые, хотя написаны давно. Почему? Да главным образом потому, что меня всегда увлекало желание быть на гребне событий, и пропуск в «избранное» получали вещи, которые мне казались наиболее своевременными. Но часто и потому, что поиски нового слова в поэзии считались в некие годы не к лицу поэту.


Последний современник

Фантастическая поэма «Последний современник» Семена Кирсанова написана в 1928-1929 гг. и была издана лишь единожды – в 1930 году. Обложка А. Родченко.https://ruslit.traumlibrary.net.


Фантастические поэмы и сказки

Во второй том Собрания сочинений Семена Кирсанова вошли фантастические поэмы и сказки, написанные в 1927–1964 годах.Том составляют такие известные произведения этого жанра, как «Моя именинная», «Золушка», «Поэма о Роботе», «Небо над Родиной», «Сказание про царя Макса-Емельяна…» и другие.


Поэтические поиски и произведения последних лет

В четвертый том Собрания сочинений Семена Кирсанова (1906–1972) вошли его ранние стихи, а также произведения, написанные в последние годы жизни поэта.Том состоит из стихотворных циклов и поэм, которые следуют в хронологическом порядке.