Линия горизонта - [13]

Есть политика Президента, Правительства и есть чиновничество. Есть то, что можно назвать силами торможения. Это категория людей, считающих, что в их персональном благополучии, в том «личном коммунизме», который построен ими для самих себя в лихие 90-е годы, и состоит высшая справедливость. Для этих деятелей отец родной – дикий рынок, а мама – коррупция. У них атрофировано социальное чувство и не болит сердце за чужую обездоленность. Их волнует одно – пусть все идет, как есть, и как можно дольше. И таких, к сожалению, много и в Парламенте, и в Правительстве, и в других госструктурах, и в рядах некоторых партий, и в бизнесе.

Именно эти силы несут ответственность за ошибки в монетизации льгот, бездарную пенсионную реформу, сбои в лекарственном обеспечении, попытки забюрократизировать дачную амнистию и многое другое, включая вопиющую беспомощность государственных структур во время недавних страшных пожаров. Именно из-за их сознательного противодействия или непрофессионализма очевидные успехи в экономическом развитии, достигнутые в последние годы, с таким трудом конвертируются в повышение уровня жизни людей. Куда ни приедешь, испытываешь двойственное чувство. С одной стороны – налицо позитивные перемены: развивается производство, люди строят планы, начинают новые проекты. С другой – звучит все больше недоуменных вопросов: почему у нас так обесценен труд и сохраняется такое позорнейшее явление, как бедность работающего населения? Почему при непрекращающемся нефтедолларовом дожде столь убоги пенсии и социальные пособия? Почему не сокращается более чем 15-кратный разрыв между бедными и богатыми?

Создается впечатление, что есть две разных России. В одной – Росстат радует приятными сообщениями: доходы населения растут, число тех, кто за чертой бедности, неуклонно сокращается, средняя зарплата уже перевалила за 13 тысяч рублей. В другой – живут реальные люди, чьи заботы и нужды не сопрягаются с официальным благополучием. Вот данные недавнего опроса ВЦИОМ: чтобы свести концы с концами, пятая часть россиян вынуждена регулярно отказываться от покупок необходимых продуктов питания. Треть из экономии откладывает поездки к родственникам или друзьям. Почти половина россиян не может съездить в отпуск, куда хочется. Особенно досадно, что по некоторым позициям даже наметилось ухудшение.

А взять такую проблему. По данным «Левада-центра», две трети россиян не имеют сбережений. Значит, не имеют возможности делать крупные покупки и отложить некую сумму «на черный день». Для сравнения: в США имеют накопления в банках более 70 процентов граждан, в Германии – более 90 процентов работающих к старости скапливают солидную сумму, обеспечивающую весомое дополнение к и без того солидной пенсии.

Радуясь, как в России растут инвестиции, как разворачиваются крупные нефтегазовые проекты, мы не должны забывать о человеческом измерении экономики. Правительство может сколько угодно рапортовать о «героической» борьбе с инфляцией. Но одного факта скачка цен на хлеб и гречку, другие продукты достаточно, чтобы перечеркнуть любые усилия.

Поражает, как цинично это оправдывается некоторыми высокопоставленными чиновниками: мол, многие подорожания и не заметят. Да, миллионеры не заметят. А вот для малообеспеченных – это целая драма. Неужели непонятно, что инфляция для богатых и инфляция для бедных – разные вещи? Как говорится, у одних жемчуг мелковат, у других щи пустые.

Пирог с казенной начинкой

Сложные и масштабные задачи по модернизации, встающие перед Россией, побуждают к критической оценке состояния всей нашей системы государственного управления. Надо откровенно признать: с нынешним уровнем бюрократизма и коррупции, с той степенью отчуждения чиновничества от интересов общества, какую мы имеем сегодня, добиваться кардинальных преобразований крайне проблематично. В свое время многим казалось: стоит, мол, вывести страну на демократический путь, покончить с всевластием номенклатурщиков КПСС, и облик государства сам собой очеловечится. Но вот уже почти два десятилетия мы живем в новой России. Изменилась страна, ее экономика, жизнь миллионов людей, а вот бастионы бюрократии не только не поколеблены, но скорее даже укрепились.

По официальным данным, к началу 2009 года в России насчитывалось 1,7 млн чиновников различных уровней. Это в два с лишним раза превышает показатели 1990 года. Если в последние годы существования СССР один чиновник приходился на 220 жителей, то ныне уже на каждые 100 россиян по чиновнику. Не странно ли? Ведь, казалось бы, государство активно избавлялось от избыточных функций, проводилась административная реформа, призванная упорядочить структуры управленческого аппарата, прошло множество аппаратных реорганизаций и сокращений. И к чему мы пришли?

Один гражданин, приславший в мою интернет-приемную жалобу на самоуправство местных начальников, с горечью написал: «Постсоветские бюрократы гораздо циничнее советских. У тех была какая-то острастка: они побаивались жалоб в ЦК, инспекторов из партгосконтроля, фельетона в газете. А чего боится нынешний чиновник? Ничего!» Сказано категорично. Но действительно: эффективной системы демократического контроля за деятельностью госаппарата пока не создано. А тем временем значительная часть бюрократии втянулась в процессы раздела и передела собственности. Многие чиновники превратились в теневых бизнесменов, повязанных круговой порукой. Новая ситуация, что называется, «снесла крышу» некоторым деятелям, побудила их уверовать в свою исключительность. «На языке – государство, а в мыслях – пирог с казенной начинкой», – метко характеризовал когда-то бюрократов своего времени М. Е. Салтыков-Щедрин. Увы, помыслы иных нынешних чиновников простираются куда дальше «пирогов» – к пакетам акций крупных компаний, крупным банковским счетам, роскошным виллам и яхтам. И более того – к экономическому и политическому господству в стране.