Лимпопо, или Дневник барышни-страусихи - [40]

Многие вообще не могли ничего понять, в лучшем случае обращали внимание на странное угрожающее шипение, слышимое, если они вдруг решались только приблизиться к Южной Звезде. Так о страусе пошли слухи, что он шепелявит, и даже прозвание ему дали — Юшная Швешда.

Я стала расспрашивать сову, как так получилось, что в здании монастыря теперь находится заведение, такое далекое от его изначального назначения.

По мнению Нуар, монастырь этот строили двенадцать каменщиков-подмастерий, но все, что они строили днем, по ночам разрушалось, так что пришлось им замуровать в стену жену их мастера. Иначе не схватывался раствор. А дух женщины, после того как там поселились монахи, беспрерывно их искушал, заигрывал с ними, хихикал, пока наконец вся благочестивая братия не бежала оттуда куда глаза глядят.

Мне привиделся сон, будто я — китайский поэт и по велению императора над одним из источников были выбиты такие мои стихи:

С северной стороны

сердце мхом поросло.

Матушка кличет из толщи стены.

123. Жизнь течет, продолжается

На днях следователи снова допрашивали наших охранников, из взволнованных разговоров которых я узнала, что в 1861 году тогдашний князь Трансильвании — естественно, невидимка, как и все после Ференца Ракоци, включая и двух несчастных его сыновей, — словом, в 1861 году подпольный князь, который правил, по-видимому, под именем Серлира III, добыл где-то солнечный диск из чистого золота, украденный французскими солдатами в Мехико. И с тех пор этот дискос находится в княжеской сокровищнице, наряду с богатствами настоящих князей Батори, Заполяи, Апафи, Ракоци и подлинной короной мятежного Бочкаи[22], копию которой бережно хранят в Вене, и то, что это средней руки подделка, им и во сне не приснится.

Но следователей почему-то волнует именно солнечный диск.

Они и не догадываются, что мне этот диск хорошо, можно даже сказать, очень близко знаком.

Очкарика выперли из университета за покушение на общественное имущество. А выяснилось все вот как. В город Ф. толпами повалили туристы, дабы подивиться на голубей на центральной площади. Да что там туристы — орнитологи стали приезжать, чтобы изучать необычный полет этих птиц. Ведь где это видано, чтобы птицы летали задом наперед, а голуби города Ф. прославились именно этой своеобразной техникой — перемещались они если и не совсем уж хвостом вперед, но все же влетали в окно готической колокольни собора Архангела Михаила каким-то особым манером. Говорят, будто летать задом наперед способны стрекозы, но голуби — все же не стрекозы.

И когда уже полстраны только и говорило что о голубиных причудах, случилось, что один мент, на том самом этаже колокольни, где было окно, назначил своей милашке свидание. Подружке милиционера, рассказывала Вартюла, непременно хотелось, чтобы у ног ее лежал не только сержант, но и целый город.

Словом, девушка собралась обозреть с высоты центральную площадь, но свиданию помешал Очкарик. Попасть на колокольню ему было просто, потому что отец его служил в храме ризничим. Они уж вовсю целовались там, миловались, нежничали-миндальничали, короче, устроили классный петтинг, как вдруг слышат — Очкарик по лестнице поднимается. Потому как это он самый и был. Прелюдия была прервана, и любовники, укрывшись за какими-то балками, прекрасно могли наблюдать за гнусными проделками сына церковного служки.

Обвязав прочной ниткой, а может быть, леской хлебные шарики, то бишь приманку, он выкладывал их на козырек окна, и, когда голуби, заглотив хлебы, вспархивали, чтобы лететь по своим делам, наш Очкарик, этот «птичий рыбак», начинал потихоньку подтягивать голубей, которые, как ни сопротивлялись, как ни барахтались, в конце концов заканчивали свой путь на его сковородке. Никакие воздушные пируэты, никакое, что было сил, хлопанье крыльями им не помогало — Очкарик, крепко державший леску, все же втягивал птицу в окно, чем и посягал на общественное имущество (ибо голуби, несомненно, часть общественного достояния). В довершение всего шум подняли военные — и разведка, и контрразведка лишились лучших почтовых голубей. Которых зажарил и слопал Очкарик.

Вот такая история с голубями. Что касается нас, то нам, страусам, тоже хотелось бы знать: чьей собственностью мы являемся? Кому мы принадлежим? Ферме — могут сказать.

Но мне интересно, кто нас продал ей, кому конкретно, на какой срок, на каких условиях и главное для чего?

А может быть, вообще никто себе не принадлежит? Кроме старого негра Джима, беглого раба из фильма «Гекльберри Финн», который говорил, что он богатый, он сам себе хозяин, и стоит он восемьсот долларов.

Ну и что с того, что он столько стоит? Ведь не может же он получить за себя эти деньги от самого себя.

В последнее время Володя работает над эпохальным по своему значению исследованием, в котором, в свете новых и поразительных фактов, доказывает близкое родство между страусами и грифами.

Как выяснится из этой работы, нашими близкими родственниками являются не только грифы, но и птица феникс.

А вчера около меня стала вдруг отираться Зузу. Я удивилась, потому что совсем недавно во время одной из дискуссий она была на стороне тех, кто возражал против всей этой «африканской аферы», выступала за то, чтобы оставаться на ферме и не желала слышать о возобновлении тренировок. Тех, у кого еще хватало душевных сил для этого, была жалкая горстка. Да оно и понятно, ведь если мы хотим наверстать упущенное, тренировки нас ждут изнурительные.