Лимб - [74]

О, Боже… о чём я думаю?..

— Нравится? — вывел меня из ступора мелодичный женский голос.

Вздрогнула от неожиданности и повернула голову к девушке, что сидела по правую руку от меня и мило улыбалась. Та сама девушка, что повесилась Тайлеру на шею в храме пустынного города. Смуглая кожа, правильные миловидные черты лица, большие карие глаза и длинные каштановые волосы.

— Нравится? — повторила девушка, многозначительно приподняв бровь и кивнув в сторону.

— Что? — не поняла я, хмуро глядя в лицо брюнетки.

Та улыбнулась шире:

— Тай. Нравится? Я вижу, как ты на него смотришь.

— Пф-ф-ф… — я громко фыркнула и рассмеялась. — Нет, спасибо.

— Он всем нравится!

— Мне — нет.

В голосе девушки не звучало и капли радушия, однако милая улыбка на лице пока что мешала мне послать её куда подальше.

— Оливия, — брюнетка протянула мне руку для рукопожатия.

Я помедлила, но ответила:

— Мика.

— Знаю.

— Знаешь? — теперь моя бровь приподнялась.

— Ага, — усмехнулась Оливия, продолжая с обожанием глазеть на Тайлера. — О тебе весь вечер говорят.

— И что говорят? — без особого интереса поинтересовалась я, путаясь пальцами в пожухлой траве.

Оливия пожала плечами:

— Говорят, что ты одна из тех о ком так любят рассказывать кочевники. Никто всего за десять дней не восстанавливался после повреждения мозга.

— Откуда знаешь, что никто?

— Так говорят, — хихикнула Оливия и принялась заплетать длинные волосы в тугую косу на правый бок. — Не слышала никогда о заблудших, которые находили выход из Лимба, но спустя какое-то время опять возвращались? Опять умирали. По-настоящему.

— Эм… — я пожала плечами, — не довелось как-то.

— Говорят, что у некоторых получалось вернуться к жизни и даже провести какое-то время вновь став человеком, но смерть, рано или поздно возвращалась за ними, туда, в реальный мир и забирала обратно. Сюда.

— И что? Меня считают кем-то таким? — Я даже не попыталась скрыть скептическую улыбку.

— Ты странная, — нахмурилась Оливия.

— И это повод считать меня персонажем из баек кочевников?

Оливия глубоко вздохнула и вновь перевела любовный взгляд на Тайлера:

— Я ни кем тебя не считаю, всего лишь передаю то, что о тебе говорят. Кочевники считают, что таких заблудших Лимб помечает как-то по особенному. У них есть свой отличительный знак. У неудачников, которые смогли вернуться к жизни, а со смертью договориться так и не смогли. — Повернула ко мне голову. — Можешь показать мне свою отметку?

Я сдвинула брови, неуверенно улыбаясь:

— Эм… нет. Зачем?

— Хочу понять, что он нашёл в тебе.

— Кто? — усмехнулась я. — Ты опять о Тайлере?

— Он… он смотрит на тебе не так, как на остальных, — лицо Оливии хмурилось всё больше. — Может и он считает тебя помеченной самой смертью? Хочу понять, стоит от тебя избавляться или нет.

Ничего себе. Вот это новости! Аж дар речи пропал! И что обычно отвечают в таких случаях?

— Так что? Покажешь свою отметку?

— Нет, — скупо отозвалась я.

— Ну ладно, — хмыкнула Оливия. — Думаю, что она ничем не отличается от остальных. Да и… с какой стати тебе быть особенной? Ты даже не симпатичная.

— Совсем не во вкусе Тайлера, да?

Оливия звонко рассмеялась:

— Разумеется, нет.

— Ну я так и думала. — Какая забавная девушка, вот уж не думала, что Тай предпочитает глупышек. Зато красивая, наверное, это важнее.

— Он смотрит сюда, — широко улыбнулась Оливия и помахала Тайлеру рукой. — У нас сегодня свидание.

Тайлер некоторое время смотрел в нашу сторону, затем тяжёлой походкой направился к нам.

— Очень за вас рада, — я натянула на лицо улыбку, игнорируя ледяную глыбу плюхнувшуюся в желудок, несмотря на сумасшедшую жару вокруг, поднялась на ноги и отряхнула руки. — Желаю удачи, Оливия. Ну, я пошла.

А пошла я найти Фокса, потому что мне просто жизненно необходимо было хоть как-то скоротать ползущее, как полудохлый червяк время!

Мужчина, в полном одиночестве сидел на самом краю разбитого лагеря и рисовал очередной портрет Алека. Голова тут же налилась свинцом, от одного взгляда на лицо моего убийцы.

Фокс позволил взглянуть на другие рисунки. На портрет Эллисон и на мой собственный. На групповой рисунок нас четверых на фоне заброшенного сектора с зеркальным небом. А на последнем был запечатлён момент нашего с Алеком поцелуя, и я вернула Фоксу его блокнот.

— Как ты умер? — спросила я, глядя на профиль мужчины склонившегося над портретом Алека. — Можешь, рассказать мне?.. — Фокс не отвечал. — Почему ты рисуешь его чаще других? Алек был твоим другом? — Нет ответа.

И так на каждый вопрос. О чём бы я не спрашивала, Фокс лишь молчаливо продолжал скрести карандашом по листу бумаги.

Жара становилась невыносимой. Волосы и одежда намокли, по лицу и спине сбегали горячие струйки влаги, дышать было всё труднее. Позади всё чаще раздавались крики проводников о том, что как бы тяжело нам не приходилось, мы не должны заниматься материализацией! Нельзя думать о том, что может хоть как-то облегчить мучительное состояние, потому как это чревато последствиями: сектор не надёжный и в нём полно фантомов!

Всё что могла я, чтобы избавиться от навязчивых мыслей, это тихонько напевать себе под нос и ждать рассвета. Ждать, когда жара спадёт и мы с Тайлером наконец двинемся в путь.