Лилюли - [17]

Шрифт
Интервал

Господь бог. Да, свет слишком ярок... Наложите ей на глаза повязку. Так лучше для зрения.

Истине завязывают глаза. Для верности ей, кроме того, надевают другую вуаль — густую и черную. В таком виде она похожа на осужденную преступницу, которую везут на эшафот. Покончив с этим, оба властелина удаляются рука об руку; за ними следуют Истина на носилках и ее свита, окруженная со всех сторон караулом из урлюберлошских солдат, марширующих в темпе церемониального марша. Соответствующая музыка.

Толпа галлипулетов(охвачена ужасом при виде удаляющегося Господа бога). Он уходит! Уходит!

Великий дервиш. Да нет же! Не плачьте! Он вездесущ! Он и там и тут!

Толпа галлипулетов(в отчаянии). Нет, он ушел! Ушел! Я видел, видел...

Великий дервиш(презрительно). Видел! Подумаешь, доказательство! Разве не знаете нашего первого правила: не верь глазам своим!

Толпа. А чему же тогда верить?

Великий дервиш. Гласу Господню. Ныне и присно он пребывает с нами. Сейчас услышите его сами.

Голос Господа бога(раздается из граммофонного рупора). Дети мои, я с вами! Почитайте своих дервишей!

Толпа галлипулетов. Чудо!

Один из тощих. Но зачем же он перешел к неприятелю?

Великий дервиш. Да ведь это он вам показывает дорогу. Спешите же, летите вослед своему богу!

Оба народа в крайнем возбуждении толпятся каждый на своем конце моста и осыпают друг друга бранью, но поглядывают вперед с опаской и с места не трогаются.

Великий дервиш(обращаясь к Самым Тучным, дипломатам, журналистам и т. д.). Попрошу вас занять места! Мы, господа, будем петь. Поэты, философы, дервиши, педанты, доценты, интеллигенты, газетной брехни и ученой стряпни признанные мастера, чемпионы пера, у которых в жилах вместо крови бурлят чернила, стройтесь в ряды, составляйте хор! На ваших гусиных перьях мчитесь, неситесь на защиту своей империи! Священные хранители Капитолия, гоготать разрешаю вам вволю я — взвойте трубами, взревите тромбонами, будьте Брутами, будьте Катонами, всем пожертвуйте ради отчизны — кроме, конечно, собственной жизни, ибо вам ведь еще предстоит воспевать тех, кого вы послали вместо себя умирать! Слава и честь вашим луженым глоткам, на расправу и суд коротким, коими вы простаков оглушаете, распинаете и воскрешаете, загоняете пачками в гроб и тавро геройства ставите им на лоб!

Но надо навести некоторый порядок. Позвольте... Вот здесь, внизу, мы разместим басы: метафизиков и теологов испытанную рать, дабы варварам прямо в голову поражать торпедами Идеала и минами Абсолюта... Несколько выше — голоса среднего регистра: историков и юристов, кои по своду законов исполнят партии баритонов, — это молодцы весьма дошлые на то, чтобы Право перекривить и переврать Прошлое... Добавим сюда же полдесятка министров, экономистов и влиятельных журналистов, умеющих на бирже создавать повышенье для акций компании оружейной... Да еще парочку королей — они, положим, фальшивят изрядно, но в птице неважен и голос, если перо нарядно... Еще выше — контральто и тенора — писатели обоего пола или вовсе без пола (для сопранных партий!), литературные амазонки по стопам своей бабки Венеры с Марсом возжаждавшие адюльтера, и, наконец, непризнанные поэты, которые в надежде урвать хоть крупицу успеха все теперь щеголяют в военных доспехах. Вот мое воинство! О, сколь они все прекрасны, пламенны и страстны, мои рыцари, мои латники, подтянутые и статные, со шпорою на пятке, юнцы на шестом десятке! А выправка-то какова! Маршируют-то как! Ать, два! Ать, два! Тише, тише! Умерьте пыл! На парадах не люди — львы! А уж в бою не сносить бы им головы, но я вспомнил — какое облегченье! — что они не участвуют ни в каких сраженьях; они лейб-гвардия, то есть телохранители, ну и, стало быть, прямое их дело — это хранить свое тело. А на самом верху поместим цимбалы и бряцающие кимвалы, мистиков и заклинателей, газетной истерии зачинателей, кои, шаманствуя по заказу, распространяют психическую заразу и за сходную цену всегда готовы разжигать в толпе древнюю жажду крови. В качестве солиста возьмем социалиста, а в пару к нему католика, они станут дуэтом воспевать добродетель в тоне папских декретов. Правда, эти вина не из одной бочки, но что за важность — их пьют, ну и точка.

Полоний. А мы! А мы! Про нас-то и забыли!

Великий дервиш. Терпенье, мои пацификомилитаристы! Полонию, заслуг его ради, мы предоставим кресло первого ряда.

Пока Интеллигенты настраивают свои инструменты и свои голосовые связки, проделывая это с большой важностью и шумом, к выходу на мост начинают стягиваться войска. Появляется Иллюзия.

Лилюли(склоняясь над спящим Альтаиром). Альтаир, детка моя! Проснись, сонуля!

Альтаир(пробуждаясь). Ах! Лилюли!

Лилюли. Ляленьки-люли! Открой глазки! Пора вставать!

Альтаир. О, как в этой постели чудесно было спать! Сны золотые качали меня, руки твои обнимали меня, кудри твои одевали меня, в зыбкой струе мы плыли, как водоросли перевитые... К какому же счастью, о дорогая, к каким новым радостям нас стремили волны?

Лилюли. К еще более совершенным и полным. Ибо пришло время, дитя, показать, как ты меня любишь. Знаешь ли ты, что в любви, кто все получил, тот еще ничего не имеет? Дарить — вот богатство! Кто себя уберег, перед тем заперты мои двери. Но кто отдал мне все, тот у меня в сердце — там его гнездышко. Хочешь, хочешь, о милый, хочешь отдать мне все?


Еще от автора Ромен Роллан
Очарованная душа

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Кола Брюньон

Необычный образ Кола, отдаленный во времени от других персонажей повестей и романов Роллана, несет в себе черты, свойственные его далеким правнукам. Роллан сближает Кола с Сильвией в «Очарованной душе», называя ее «внучатой племянницей Кола Брюньона», и даже с Жан-Кристофом («Кола Брюньон-это Жан-Кристоф в галльском и народном духе»). Он говорит, что Кола Брюньон, как и другие его герои — Жан-Кристоф, Клерамбо, Аннета, Марк, — живут и умирают ради счастья всех людей".Сопоставление Кола с персонажами другой эпохи, людьми с богатым духовным миром, действующими в драматических ситуациях нового времени, нужно Роллану для того, чтобы подчеркнуть серьезность замысла произведения, написанного в веселой галльской манере.При создании образа Кола Брюньона Роллан воспользовался сведениями о жизни и характере своего прадеда по отцовской линии — Боньяра.


Махатма Ганди

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Жизнь Микеланджело

Жизнь одного из самых мощных, самых сложных и богатых духовно титанов эпохи Возрождения - Микеланджело не просто талантливо воссоздана на страницах книги Р.Роллана. Писатель стремился, по его словам, "заразить мужеством, счастьем борьбы" своих читателей, "помочь тем, кто страдает и борется" на примере могучей личности художника, - увлечь его муками и радостями, его победами и поражениями, и ему это удалось.


Жан-Кристоф. Том II

Роман Ромена Роллана «Жан-Кристоф» вобрал в себя политическую и общественную жизнь, развитие культуры, искусства Европы между франко-прусской войной 1870 года и началом первой мировой войны 1914 года.Все десять книг романа объединены образом Жан-Кристофа, героя «с чистыми глазами и сердцем». Жан-Кристоф — герой бетховенского плана, то есть человек такого же духовного героизма, бунтарского духа, врожденного демократизма, что и гениальный немецкий композитор.


Пьер и Люс

Толчком к написанию повести послужило событие, происшедшее 29 марта 1918 года. Немецкая авиабомба попала в церковь Сен-Жерве, и под обрушившимися сводами собора оказались погребенными 165 человек, из которых 75 были убиты. На осуществление замысла повести «Пьер и Люс» Роллану потребовалось всего четыре месяца. В августе 1918 года повесть была закончена, в 1920 году опубликована. Первый русский перевод появился в 1924 году.А. Пузиков.


Рекомендуем почитать
Обозрение современной литературы

«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».


Деловой роман в нашей литературе. «Тысяча душ», роман А. Писемского

«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».


Ошибка в четвертом измерении

«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».


Мятежник Моти Гудж

«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».


Четыре времени года украинской охоты

 Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...


Человеческая комедия. Вот пришел, вот ушел сам знаешь кто. Приключения Весли Джексона

Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.