Лилюли - [14]
Все. Мо-мо-мо-мост!
Полоний. Сей мост единения и любви, который с берега на берег простирается и в небо, как радуга, упирается! Трогательный символ того дня, что еще не пришел (но он придет, только, боже упаси, не надо его торопить), — того великого дня, когда все государства разоружатся, стены между нациями сокрушатся и народы все без изъятья кинутся друг другу в объятья, когда хищный волк и кроткая овечка будут травку щипать на лугу у речки и, расточая взаимно ласки, делать друг другу глазки, когда рабочий в любой день недели будет до полдня нежиться в постели, а банкиры и биржевики разделят с ним свой винный погреб и свои пуховики, когда будут сданы в музеи пушки и фузеи, а заодно и правители, тайных договоров составители, когда разоблачены будут дипломатические враки и окончательно засвистят все раки... Этот день безусловно настанет, только сейчас еще немножко рано... И мы не имеем никакого намерения вас лишать прежде времени войн, нищеты, аферистов, дельцов и разнокалиберных подлецов. Ничего не поделаешь, спорь не спорь, а в детстве приходится переносить корь! Так что станем этого вожделенного дня дожидаться, а тем временем в сыпи ходить и чесаться... Значит, такой уж искус человеку дан!
Осел. И-ан! И-ан!
Полоний. Итак, друзья мои, в нашу счастливую эпоху вам, как кролику, остается только избрать, под каким соусом вас на стол подать. Где вы предпочитаете окочуриться — на земле, под землей, в воздухе или в воде? (Мне лично вода всегда казалась отвратной, легкое вино, по-моему, гораздо приятней.) Хотите ли вы получить пулю в живот — круглую или заостренную, черную или золоченую, а может быть, шрапнель, чемодан, осколок или, наконец, добрый удар штыком, который и по прошлым войнам вам уже хорошо знаком? Желаете, чтобы вас, как клопа, раздавили или, как курицу, распотрошили, зажарили или сварили, сделали из вас котлетку или биток или пропустили сквозь вас электрический ток? Это считается особенно шикарным... Мы для вашего блага устраняем лишь то, что признано чересчур вульгарным, грубым, необразованным, варварским и нецивилизованным, как, например, подводные лодки и вонючие газы, а на все прочее без отказа принимаем любые заказы, ибо мы войну без устали совершенствуем и полируем, под орех разделываем и лакируем, памятуя, что она-то и есть незыблемое основание, на котором воздвиглось цивилизации мощное здание! В самом деле, не будь войны, так и мир не имел бы цены! И не война ли помогла нам создать in saecula per pacula[2] Лигу Наций? Заметьте, как все это связано! Не будь наций, не было б Лиги Наций. Не будь наций, не было бы войны. Не будь войны, не было бы наций. Отсюда ясно, что все и сейчас прекрасно, а будет еще лучше. Положитесь на нас! Уж мы сумеем так все перемешать — черное и белое, право и насилие, мир и войну, — мы вам сварганим такие воинственные миры и мироносные войны и так приукрасим лицо Природы, что в этой трясине никто уж не найдет брода!
Толпа. Браво! Ура! Блестяще! Великолепно! Ишь, Полоний-то наш, Полончик, Напончик, симпомпончик! В глотке у него столько слов напихано, что, глядите, даже раздулась, как у солдата ранец!
Полоний хочет продолжать, но голос его заглушен криками толпы и грохотом подъезжающих грузовиков.
Полишинель. Да что за шум? Ничего не слышно! Что это везут?
Тучные. Как — что? Пушки! Эй, Полоний, слазь! Довольно распевать! Теперь уж пора плясать!
Действительно, еще пока он говорил, на край оврага, с той и другой стороны, подкатили орудия, разукрашенные лентами и цветами и замаскированные зелеными ветками.
Торговцы. Винтовки, дротики, арбалеты, стальные сливы, изюм, конфеты, гранаты и апельсины, жевательная резина, шоколад, мармелад, иприт, динамит, оршад...
Голос(с той стороны оврага). Давай сюда!
Торговцы. Извольте, сударь, извольте! (Перебрасывают через овраг двойную веревку и с помощью блоков переправляют на ту сторону тюки и бочонки в обмен на звонкую монету.)
Полишинель. А говорили, что сообщенье закрыто!
Торговцы. Для людей, сударь, для людей. А золоту везде дорога. Золоту не нужны мосты. Недаром у Меркурия на ногах крылышки!
Тучные(рабочим, показывая на стоящих по ту сторону оврага). Смотрите, какой ужас! Они вооружены до зубов. Пушки, катапульты направлены прямо на нас, готовые выплюнуть хоть сейчас порох и промасленные канаты! Алебарды, мушкеты над головой подняты, копий, пик целый лес... О боже! Прямо подирает мороз по коже... Готовьтесь! Ведь это они с нами воевать собираются!
Рабочие. Да нет же, старый дурак! Это они так, забавляются... И у нас есть такие игрушки.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Необычный образ Кола, отдаленный во времени от других персонажей повестей и романов Роллана, несет в себе черты, свойственные его далеким правнукам. Роллан сближает Кола с Сильвией в «Очарованной душе», называя ее «внучатой племянницей Кола Брюньона», и даже с Жан-Кристофом («Кола Брюньон-это Жан-Кристоф в галльском и народном духе»). Он говорит, что Кола Брюньон, как и другие его герои — Жан-Кристоф, Клерамбо, Аннета, Марк, — живут и умирают ради счастья всех людей".Сопоставление Кола с персонажами другой эпохи, людьми с богатым духовным миром, действующими в драматических ситуациях нового времени, нужно Роллану для того, чтобы подчеркнуть серьезность замысла произведения, написанного в веселой галльской манере.При создании образа Кола Брюньона Роллан воспользовался сведениями о жизни и характере своего прадеда по отцовской линии — Боньяра.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Жизнь одного из самых мощных, самых сложных и богатых духовно титанов эпохи Возрождения - Микеланджело не просто талантливо воссоздана на страницах книги Р.Роллана. Писатель стремился, по его словам, "заразить мужеством, счастьем борьбы" своих читателей, "помочь тем, кто страдает и борется" на примере могучей личности художника, - увлечь его муками и радостями, его победами и поражениями, и ему это удалось.
Роман Ромена Роллана «Жан-Кристоф» вобрал в себя политическую и общественную жизнь, развитие культуры, искусства Европы между франко-прусской войной 1870 года и началом первой мировой войны 1914 года.Все десять книг романа объединены образом Жан-Кристофа, героя «с чистыми глазами и сердцем». Жан-Кристоф — герой бетховенского плана, то есть человек такого же духовного героизма, бунтарского духа, врожденного демократизма, что и гениальный немецкий композитор.
Толчком к написанию повести послужило событие, происшедшее 29 марта 1918 года. Немецкая авиабомба попала в церковь Сен-Жерве, и под обрушившимися сводами собора оказались погребенными 165 человек, из которых 75 были убиты. На осуществление замысла повести «Пьер и Люс» Роллану потребовалось всего четыре месяца. В августе 1918 года повесть была закончена, в 1920 году опубликована. Первый русский перевод появился в 1924 году.А. Пузиков.
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.