Лилия с шипами - [23]

— Лиля, да не было ничего такого! Откуда? Говорю тебе — мы с тобой поднимались по лестнице, я ушла немного вперед, вдруг слышу — что-то позади меня упало, возвращаюсь, а ты валяешься кверху лапками, и бормочешь что-то про ножи и грабежи… Это был просто сон! Ну, или глюки, как хочешь, назови…

— Как же так… Тань, ты не врешь, а? Это же… Быть не может… — заикалась я, стараясь проморгаться — стоявшая передо мной картина лежащей на полу подруги с приставленным к ее горлу ножом, была так реалистична, что в носу стоял запах перегара и мандаринов.

— Еще как может! — весело отозвалась Танька. — Если уж ты стала брыкаться чуть что, в обморок, то ничего удивительного в том, что тебе всякая чушь мерещиться стала. Знаешь, — перестала она улыбаться, — думаю, тебе все-таки стоит хотя бы валерьянки попить…

— О господи… — обхватила я голову руками. — Неужели, правда, у меня глюки? Так и до психушки недалеко… Слушай! — я порывисто выпрямилась, подалась к подруге и внезапно осеклась. Увидев, мое резкое движение в ее сторону, Танька, вдруг побледнев, так стремительно отпрянула назад, что налетела спиной на угол тумбочки и, охнув, свалилась с дивана.

— Тань, ты чего? — изумленно спросила я, склоняясь над ней.

— Вс… всё в порядке, — с трудом выговорила она, еле шевеля побелевшими губами. — Ты просто… Так неожиданно прыгнула на меня…

Я ничего не понимала — что же такое с ней происходит? Ну да, возможно мое движение было несколько неожиданным, после обморока мне еще немного трудновато было координировать свои движения, но реагировать так, словно я, по меньшей мере, вцеплюсь ей сейчас в горло…

— Ты что же, думаешь, я сумасшедшая? — тихо спросила я.

— Ох… — со стоном поднялась Танька, держась за спину. — Не говори ерунды. Просто я сама вся на нервах, вот и испугалась чуток. Я сейчас любого резкого движения и звука боюсь.

— С чего бы это? Вроде бы, на тебя не нападали в подъездах пьяные придурки… Если не врешь, конечно… — еле слышно добавила я.

— Да за тебя ж переживаю. Да тут еще и с Вовкой никак не разберусь что и как… Квартирка-то накрылась медным тазом.

— Кстати, ты мне так и не сказала, что там с Вовкой было! — вспомнила я, начиная понемногу соображать. — Несла какую-то лабуду, когда шли и туда и оттуда, а то, ради чего ходила, так и не рассказала.

— Да ну его… Ничего особенного и рассказывать нечего. Говорит — шел куда-то, вдруг провал в памяти, очнулся в каком-то подвале, башка болит изнутри, внешних повреждений нет, не похоже, что били, а ощущение, будто избит. Карманы пустые, бумажник пропал. Вот и все. Два дня в отключке провалялся, и ничего ему не сделалось, представляешь? Вот нет, чтобы на улице свалиться, замерз бы и все дела, а то в теплый подвал его занесло…

— Ну и, слава богу! — горка камней лежащих на душе определенно стала поменьше. — Хоть тут я ни при чем. Знаешь, а может, это вообще все чушь? Ничего я такого не делаю, никаких талантов гадских у меня нет. Кот просто сдурел от каких-нибудь гормонов — феромонов, соседка всего лишь ногу на льду подвернула, а бабка в магазине… Ну, бабка просто перепсиховала, вот сердце и прихватило…

Таня подняла глаза и так долго на меня смотрела, что мне стало неуютно под ее гипнотизирующим взором.

— Ты чего, а? — шепотом спросила я.

— Ничего, — содрогаясь, отозвалась она. — А… Это… Какие еще тетки — бабки?

— Да неважно уже. Важно то, что, скорей всего, эти мои якобы таланты, полная лажа.

— А знаешь что? — вдруг встрепенулась Танька, словно решившись на что-то. — Давай на мне проверим! Сможешь ли ты мне чего сделать, или нет?

— Ну, сейчас, разбежалась! — фыркнула я. — Что заказывать будешь — потерю памяти? Зрения? Непрекращающуюся икоту? Да не буду и пытаться, еще, в самом деле, сделаю с тобой что-нибудь, ходи потом к тебе на кладбище, цветочки носи и мучайся угрызениями совести. Я, конечно, в эту ерунду больше не верю, но кто знает… На тебе точно не хочу это испытывать, мало что…

— Да ладно! Не говори ерунды! Просто, заставь меня споткнуться и все, ничего криминального. Ну, давай! Интересно же! — Танька выглядела просто страшно — глаза бегают, речь такая быстрая, что я с трудом разбирала отдельные слова, на щеках горят яркие красные пятна, сама трясется, словно в лихорадке.

— Тань, с тобой все в порядке? — осторожно поинтересовалась я.

— Все в порядке со мной, а что может быть не в порядке? — протараторила она. — Давай, давай, ты мне подруга или нет? Если ты сейчас не попробуешь, я на тебя обижусь, обижусь на тебя!

— Да черт с тобой, валяй, ходи туда — сюда, только потом не говори, что я тебя не предупреждала, — махнула я рукой — с сумасшедшими, как известно, не спорят.

Танька вскочила, и начала быстро ходить от стены к шкафу и обратно. Я изо всех сил представляла себе, как она спотыкается и падает посреди комнаты, но ничего не происходило. Так прошло минут пять. Первой не выдержала Татьяна, прислушивавшаяся к своим ощущениям:

— Слушай, у меня уже голова закружилась! Ты там не уснула?

— Не могу. Не получается, — не особо огорчённо вздохнула я — вся эта комедия мне уже стала надоедать. — Знаешь, у меня всегда в такой момент бывает чувство ненависти, а тебя-то мне за что ненавидеть? Да ещё и боюсь, что навредить тебе могу.