Лилит - [48]

Коша уже было решил, что они не уедут и Талий сменил планы, но уже в сумерках из здания монастыря выскочил с перепуганными глазами Йозеф и с зажатой картой в руке и отрывисто скомандовал выдвигаться. А кому командовать? Отряд то из двух человек Коша и Йозеф. Но капитан не стал удивляться, а лишь пожал плечами и пришпорил лошадку пегой масти.

Бруно не спешил делится «наболевшим», а Вовка в душу не любил лезть. Поэтому первый час ехали молча. Потом первый таки не выдержал начальник охраны и повернув голову к кэпу почти тихо пробормотал:

— А она Талия не убьет?

Коша прищурился:

— Это смотря за что. А что стряслось?

— У него превращение раньше времени началось…

Вовка поднял голову, взглянул на луну, которая напоминала ему огромное серебряное блюдо и спокойно произнес:

— Убить вряд ли, а вот покалечить вполне. Она очень эмоциональная дама и в пылу может и зашибить, а потом лечить болезного пострадавшего и ногти грызть на тему «могла бы и сдержаться».

Разговор сошел на нет. Дальше уже ехали они молча. Аж до ближайшей деревни.

Закат прошел для настоятеля монастыря как-то уж очень сумбурно и быстро. А с началом сумерек проснулся внутренний зверь. Тёмная часть уже не рычала и не требовала крови, а ворчала и подвывала. Тело начинало ныть. Настоятель неспешно встал с кровати, подошел к окну и едва не упал. Первая волна накатила, глаза зажглись алым огнем. Как из последних сил, монах рванул к своему старенькому сундуку. Имущества там было не много, но в потайном дне была спрятана его личная подстраховка — серебряный ошейник. Схватив его в цепкие пальцы, Талий рванул к двери. Там его настигла вторая волна. Не упасть на пол помогла дверная ручка. Святой отец плюхнулся на одно колено и зажал рот рукой. Клыки. Когда они начинали расти, складывалось впечатление, что челюсти дробят на мелкие кусочки. От адской боли мир поплыл перед глазами темными кругами. Солнце окончательно село.

Уже пролетая вихрем по коридору, Талий чуть не сшиб Йозефа, а в ответ на удивленное лицо друга смог ответить только звериным оскалом. В этот момент в голове было пусто, и только одна мысль билась, не давая отключится здравому рассудку, — нужно успеть…

И он успел. Ступени в подвал перепрыгивал через три, а может и четыре. Когда за спиной скрипнула дверь карцера, даже немного расслабился, но ещё рано было. Надел серебряный ошейник. Руки просунул в стальные браслеты с вкраплением серебра, что были прикреплены к цепям, которые были намертво вмурованы в добротную каменную кладку. Цепи тоже с вкраплением серебра. После выдохнул и опустился на холодный пол. В этот момент сознание отключилось.

Но через пару минут снова пришел в себя. Его неожиданно заинтересовала возня за дверью. Талий затравлено глянул на засов и чуть не ахнул: дверь запиралась изнутри, а сейчас, словно невидимая рука, этот самый тяжеленный засов отодвигала. Не спеша. Проснулась паника и осознание, что это опять Бруно. Ну почему он не успокоится.

— Оставь дверь и вали на работу, — злобно и обессиленно заорал оборотень, — Я запрещаю тебе перешагивать порог, Йозеф.

Послышался легкий смешок, удар ногой в дверь и на пороге стояла ведьма с чемоданчиком в руках. Талий оторопел. Главным вопросом было «как», а уж потом «зачем». Видя красноречивый взгляд священника, ведьма не удержалась от подколки:

— Осквернять Вас пришла, Ваше Святейшество. А то Вам можно меня тискать у пианино, а мне — нельзя даже пошалить? Ну совсем чуть-чуть…

В глазах Сашки бегали задорные адские искорки. Ведьма словно предвкушала начало банкета и добавила уже спокойно:

— Расслабься. Усмирять буду. Если не получится по-хорошему, то будем по-плохому с заключением контракта и прочей лабудой. Согласен?

Оборотень кивнул, но, помолчав, добавил:

— Ты аккуратней, пожалуйста. Я раньше людей не убивал ни разу…

— Не кипишуй, — бодро ответила ведьма, — если помру — духом буду ночью являться и пугать.

В конец своего раздумья вслух ведьма засмеялась. Но быстро отсмеявшись, присела рядом с чемоданчиком и вытащила оттуда плеть. Талий нервно кашлянул и спросил:

— А это к чему?

Ведьма молча подошла и подняла подбородок священника рукоятью плётки и, заглядывая прямо в глаза неспешно ответила:

— А это если будешь плохо себя вести.

И только тогда настоятель заметил серебряные капли-наконечники на конце плетей. Но было уже поздно: зверь заворчал, унюхав запах разнотравья и рванул на волю.

Смелова отскочила и отвернулась. Ну не могла она смотреть на человеческие муки, тем более, что пока она бесполезна и бессильна в помощи. Не спеша закрыла дверь на засов со словами:

— А теперь уже ни кто не помешает, — и отправилась к чемоданчику.

В коридоре послышались удаляющиеся шаги. Смелова перекрестилась, что не свойственно ведьмам, и зарылась в свой саквояж. На свет быстро были вытащены две капсулы, которые она поместила за разные щеки. На пол лег пакет с куском мяса и кольцо с острой иглой. Ритуал этого типа без крови не пройдет.

Из-за спины послышалось рычание. Она оглянулась и увидела крупного, черного, как смоль, волка. В густой шерсти виднелись белые волоски. Ведьма хмыкнула и про себя отметила, что волк седеет, как и сам настоятель. Потом не спеша поднялась, рукоять плети заткнула за пояс, и подняла с пола пакет с мясом.