Ликвидатор. Исповедь легендарного киллера - [4]

Еду к Грише с уже готовым планом, проезжая набережную с лефортовскими шарами-головами, представляя, как русский человек эпохи правления Анны Иоановны и бироновщины не преминул бы поставить вместо шаров бюсты прусско-курляндских приспешников. А при восшествии на престол «через» Иоана Антоновича и представителей всей Брауншвейгской семейки — и посшибать их булыжниками с превеликим удовольствием…

Намедни, ещё побывав здесь ночью, возвращаясь от Григория, нарисовал маркером смешную морду на побелке шарика-мишени. Сейчас, на другой стороне набережной, на бордюре, среди кучи машин, спрятанный потоком разношерстных автомобилей, высматриваю шефа и того, кого он притащит на инъекцию. Вчерашнее предложение до того ему понравилось, что было доложено «Сильвестру» (погиб при подрыве автомобиля на 3-й Тверской-Ямской улице в 1994 году), разумеется, по его (Гришиному) почину, и сегодняшнее исполнение должно произвести фурор. Но об этих подробностях я узнаю позже.

Сейчас же белый Мерседес-бенц Григория прибыл на секунду позже таких же шикарных драндулетов своего оппонента — вчерашнего мужчины в очках. Создавалось впечатление, и оно пока так и инсценировалось, что мой шеф один, в сопровождении своего водителя, Сергея «Полпорции», с гордостью оправдывающего свою дразнилку, важно и беззаботно шествовали к месту встречи в гордом одиночестве. Но оба конца набережной прикрыты нашими парнями — с одной стороны «собачниками», с другой «мойщиками машин», с вёдрами и тряпками.

Уверенность «штемпа» монументальна, но, как бы он ни парировал, лёгкая улыбка с налётом некоторой озабоченности от предстоящего не сходит с лица идущего рядом высокопоставленного бандюгана. Мощная фигура, покатые трапеции, несущие на себе цепь толщиной с большой палец и увесистый крест с распятием, дополняют часы, перстень и браслет. Всё щедро пересыпанное драгоценными камнями, оттеняющимися ослепительно белым костюмом и вальяжной распальцовкой, не оставляющей никаких шансов для успеха коммерсанту. Но только внешне чего-то не хватает.

Они уже пару раз прошли под выбранным мною шаром с мордашкой, весело подмигивающей предстоящему и вызывающей у осведомлённых истерический и непонятный пока для собеседника хохот. Третий, решающий, и должен вызвать остановку. Но шеф должен быть справа, а будущий соратник по бизнесу — слева, ближе к забору, иначе куски бетона от попавшей пули полетят не в того, кого надо. Места заняты. Ещё важная, заранее обговорённая мелочь — в момент выстрела Гриша должен смотреть, не моргая, в глаза «кролику», изображая из себя удава. Очки от солнца касаются носа и ложатся на переносицу, открывая глаза-это знак к действию. Как он долго это делает… Явно переигрывает и затягивает, я уже почти полминуты не дышу и поглаживаю позолоченный спусковой крючок «Браунинга». Вокруг никого, траектория полёта пули выше любой машины, двигающейся в потоке, отход свободен. Комочек собирается от щитовидной железы в направлении паха, концентрируясь холодом ниже солнечного сплетения, но пульс не торопится, а сознание говорит: «Всего-то дел». Мягкое усилие фаланги пальца, толчок в плечо, отзывающийся на половине морды цементного шара со стороны очкарика и давлением на мои уши от выстрела в замкнутом пространстве. Вид согнувшегося человека, хватающегося за своё лицо, — всё осталось в памяти с осадком удачно выполненной задачи. Задуманное удалось, цели достигнуты. Но сегодня я спокоен — ведро воды приведет пострадавшего в чувство, а на легко посеченном осколками цемента лице не останется даже шрамчика. Охрана получила урок вперемешку с тумаками и полную отставку, сзаменой на наших и других милиционеров-ЧОПовцев. Гриша получил порцию адреналина, а я опыт и успокоение: если бы этот человек не сдался, то в следующий раз в прицеле оказалась бы уже его голова, не поддающаяся ремонту, в отличие от шара. Не знаю, что для каждого из нас, участников, оказалось бы лучшим, но сегодняшним днём все остались довольны.

* * *

Кстати, на вчерашнюю точку я получил отбой и выиграл себе целых два выходных — второстепенных дел накопилась масса, но я ни о ком и ни о чём не хотел так думать, как о ней. Но это совершенно отдельная история моей жизни, другое поле. Где, как оказалось, так бывает, встречаются мужчина и женщина, играющие друг для друга роковую роль. Скажу лишь, что для себя уяснил — встреча с роковой женщиной, как встреча с паровозом, только больнее. Здесь не бывает чего-то наполовину, и, если выбивается искра, то сразу ранит сердце, навылет. Здесь буйствуют страсти в бурных, необузданных характерах, где счастье не просто сменяется страданием, но сталкивается, как ядро с ядром в воздухе. В тяжкие минуты вы не удовлетворяетесь общепринятыми нормами и желаете обладать полностью не только телом и духом, но и душой и даже мыслями.

Впрочем, в первую очередь, желание не только подчинять, но и подчиняться равным образом безоглядно и безрассудно. Тому, что происходит между вашими сердцами и характерами, завидуют и об этом читают. Такая жизнь перенасыщена, но удовлетворение не приходит — всегда мало, ибо в обоих людях есть что-то, что постоянно вырабатывает узконаправленное либидо, с притяжением и, одновременно, отталкиванием и статическим напряжением емкости невменяемой! Вы не можете смириться с тем, что всё это было и есть, вам даже мало, что это будет! Успокоитесь лишь на время, когда ударит очередной «разряд молнии» и швырнёт вас в объятья друг друга, но это расслабление больше похоже на нечто кипящее, но ещё не булькающее, а потому не явно обжигающее. По всему телу растекается тепло с ощущением силы Геракла, способной для любимой переломить всё, даже земной шар. И достаточно маленького нежного прикосновения или слезомётной улыбки милых глаз, и ты действительно бежишь половинить этот шарик. Не дай Бог заметить этот взгляд, остановленный на ком-нибудь другом — больших сил стоит удержаться. Не играйте с такими чувствами и такими людьми, потому что невозможно сдержать разрушительный поток, не оставляющий ни людей, ни воспоминаний о них в случае случайной, а то и вовсе не замеченной измены. И смешны люди, видевшие его зарождение и побоявшиеся быть им увлеченными, ибо кичатся так и не проявившимся, возможно, самоубийственным мужеством, но тешащие себя воспоминаниями об адреналиновом порыве в рассказе с очередной дамой.