Ликвидация неграмотности и малограмотности. Школы взрослых. Самообразование - [217]

.

Немного позже, когда Владимир Ильич переписывался с Г. М. Кржижановским, своим товарищем по партийной работе, по поводу электрификации страны, он все время повторял: нужно сделать так, чтобы массы втянуть, заинтересовать электрификацией, сделать их активными строителями жизни, чтобы они поняли важность электрификации. Помню я, как мы с Владимиром Ильичем ездили в Кашино, где сами крестьяне построили электрическую станцию, помню, как волновался Владимир Ильич по этому поводу, когда слушал выступления крестьян, потом цитировал их слова, говоря о значении электрификации.

Почему я все это говорю? Потому, что когда мы обсуждали начерно программу по физике, то некоторые говорили, что в неполной средней школе взрослых нельзя проходить электричество. Я взбунтовалась: как же тогда мы будем втягивать массы в строительство социализма? Я стала спрашивать специалистов, можно ли дать раздел об электричестве в курсе семилетней школы, и оказалось, что можно.

Мне кажется, что одной из задач школы для взрослых является зажечь любовь к тому или другому предмету, научить передавать свои знания другим, чтобы каждый учащийся школы не только думал о том, как он сдаст на «отлично», а и о том, что он будет делать с этими знаниями, как будет пользоваться ими для строительства социализма.

Я немножко боюсь учителей школ взрослых среднего образования. Спросила я одного математика: как вы увязываете теорию с практикой? Как ученики составляют задачи на основе данных своего производства?

Он на меня посмотрел и говорит: «А не выйдет ли это — работать по методу проектов?»

У нас этот метод очень нелепо применялся. Между тем метод проектов ставит целью связать теорию с практикой, и я боюсь, не слишком ли некоторые преподаватели находятся в плену у старых методов преподавания.

Ленин говорил, что самым худшим в старой школе был разрыв между теорией и практикой. У нас этот разрыв еще очень большой. Все предметы, в том числе физика и химия, должны преподаваться в связи с окружающей жизнью, с производством, с социалистическим строительством. Этот вопрос очень большой.

Любое совещание тогда ценно, когда на нем имеет место обмен опытом, обсуждение того, как лучше поставить работу. Нужно на такие совещания приглашать работников из Академии наук, чтобы они нам посоветовали, что делать.

1937 г.

ГЛАВНОЕ В ПРЕПОДАВАНИИ МАТЕМАТИКИ

Управление по образованию взрослых Наркомпроса РСФСР провело несколько совещаний преподавателей различных дисциплин. На этих совещаниях преподаватели средних школ взрослых выступали с критикой существующих программ и вносили свои предложения. Надо сказать, что созыв первого актива Наркомата просвещения отразился на высказываниях: они стали менее формальны, чем раньше, более касались существа дела. Чтобы сделать высказывания еще менее формальными, я рассказывала, как я училась и как я учила.

Вот что я говорила на совещании по математике.

Математика принадлежит к числу наук, имеющих громадное значение для выработки умения логически мыслить, делать обобщения. Это наука, в которой систематика играет особо большое значение, наука, которая показывает наглядно все громадное значение, какое имеет увязка теории с практикой. Но необходимо, чтобы преподавание ее в школах взрослых ставилось по-настоящему.

Начну с воспоминаний детства.

Я училась в гимназии, где был очень хороший подбор учителей. Поступила я в III класс. Было мне двенадцать лет. То, что полагалось знать для поступления в этот класс (четыре правила арифметики), я знала хорошо, но к арифметике как к предмету относилась равнодушно. По арифметике у нас в гимназии оказалась очень хорошая учительница — Литвинова, кончившая Цюрихский университет. Скоро арифметика стала моим любимым предметом. Мы проходили дроби и начало алгебры. В центре внимания было решение задач. Самое главное, на что обращала внимание Литвинова, было объяснение задач. Мы писали объяснения, почему надо делать то или другое действие. Это осмысливало для нас решение задач.

Задачи очень часто решаются учащимися на глаз. В конце задачника помещались в прежнее время числовые ответы: должно получиться столько-то. Решит ученик задачу, смотрит ответ: не то, что надо, — и начинает пробовать, не сделать ли вместо умножения деление и т. д. Часто ученик говорит: «Решить задачу могу, а объяснить не могу». Объяснение задач осмысливало действия, приучало логически мыслить. Когда Ленин во время дискуссии о профсоюзах говорил в 1921 г., что начальная школа должна учить логически мыслить, я вспомнила, как учила нас этому Литвинова. Она учила нас самих выводить правила. Мы проходили дроби. Обычно ребята вечно путают, что с чем надо складывать, что на что помножить и пр. Литвинова не сама нам объясняла, а учила нас выводить правила. Мы их выводили и записывали в классе, где самостоятельность этой работы была застрахована от всяких репетиторов. Мы очень гордились тем, что научились сами выводить правила. Нам никто не говорил, что мы научаемся логически мыслить, но это было так. Другое, чему нас научила Литвинова, — это уменье делать обобщения. Дело началось с типовых задач. Литвинова предложила нам разыскивать в различных задачниках аналогичные типовые задачи. Это нас страшно увлекло. Мы стали придумывать задачи сами. Работа над типовыми задачами подвела нас к пониманию алгебры и ее значения.