Ликвидация. Книга первая - [66]
Проводив Гоцмана ничего не выражающим взглядом, дежурный офицер вновь принялся мерить шагами бескрайний коридор…
— Китель форменный милицейский! — выкрикивали обыскивающие, встряхивая снятые с Гоцмана вещи. — На кителе знак «Заслуженный работник НКВД», три нашивки за ранения и орденские колодки…
— Брюки форменные с кантом…
— Сапоги хромовые — пара…
— Пепельница. Карманная. С пеплом!
— Удостоверение сотрудника уголовного розыска…
— Спички, неполный коробок…
— Папиросы «Сальве»… не пиши.
Гоцман усмехнулся, проводив глазами исчезающую в чужом кармане пачку. Кречетовская «Герцеговина» давно закончилась, а то радость серого человечка в штатском была бы еще большей…
Параллельно его осматривал врач. Совсем не похожий на Арсенина, думал Гоцман. Разные бывают врачи. Здесь был врач звероватого вида, плотный, с седым ежиком, пустыми глазами. А ведь завтра придет домой и будет внуков на коленях качать… И будет рассказывать им, что нужно быть добрыми, справедливыми и честными. А внуки повырастают и всем расскажут, какой замечательный у них был дедушка…
— Под правым соском — два шрама. Пулевые, — диктовал врач писарю. — Повернулись… Та-ак. Со спины — выходные отверстия. В районе поясницы — резаные шрамы… Ножевые?
— А я помню? — пожал плечами Гоцман. Он действительно не помнил.
— Не суть важно, — равнодушно подытожил врач. — Трусы спускаем.
Одесское областное управление МГБ помещалось в доме номер 12 по улице Бебеля. Во время оккупации его помещения занимала румынская сигуранца, до войны — еврейская школа рабочей молодежи, сокращенно Еврабмол, и обычные коммуналки. Кабинет, в который конвоиры привели Давида, в прежней жизни был комнатой, обитателям которой соседи наверняка завидовали — в ней, в отличие от других, был даже выходивший на двор балкон, огражденный красивой кованой решеткой…
Гоцман хорошо знал, как неприятно человеку, когда ему в глаза направляют яркую лампу. Мысли невольно путаются, чувствуешь себя словно зверь в клетке. И еще режет глаза, больно режет глаза… Он прищурился, силясь разглядеть за световой завесой майора Максименко. Но разглядел только его сильные руки, игравшие ручкой, смутно — портрет над его креслом.
— Ну что, поехали? — весело осведомился следователь, раскладывая перед собой листы протокола. — Имя, отчество, место рождения и тэ дэ…
— Гоцман Давид Маркович, 1905-й, Одесса, — со вздохом, монотонно заговорил Гоцман. На миг ему стало странно — давненько не приходилось так вот говорить о себе. — Член ВКП(б) с 1942 года. Отец — рабочий порта, мать… Писать-то будете? — добавил он, разглядев, что Максименко не заполняет протокол.
— Успеется, — обронил тот и буднично добавил: — Кто еще состоит в заговоре?
— В каком заговоре? — От удивления Гоцман приподнялся на табурете.
— А какой бывает заговор? — весело поинтересовался Максименко.
— Бывает — от сглазу, от несчастной любви, — пожал плечами Гоцман. — Бывает…
— Это в твоей прошлой жизни. — Максименко нагнул лампу так, чтобы Гоцману стала видна его ехидно улыбающаяся физиономия. — А теперь один будет заговор — антисоветский…
Следователь неспешно встал, обошел стол. Улыбка с его лица пропала. Гоцман машинально взглянул на одинокую цветную колодку на майорском кителе. «За доблестный труд в Великой Отечественной войне». Даже выслужной «За боевые заслуги» нет, значит, меньше десяти лет в строю… Негусто пока, но ничего, дело наживное. И туфли у него чудные, штатские, из светлой кожи. Видно, сапоги следователю жмут, и на время работы он переобувается…
— Материала у нас на тебя, Гоцман… И главное, одно к одному: друг— карманник, сосед — вор, посещал сходку, договаривался с ворами, покрывал их… Ну, не сука ли ты, Гоцман?.. — Максименко наклонился к арестованному. — И этого мало! Ты еще маршала-победителя с фашистами сравниваешь! Да тебя расстрелять за это мало… Да нет, чего тут расстрелять — сейчас урановые рудники есть. Ты сначала на Родину погорбатишься всласть, Гоцман, а уж потом…
Он непроизвольно запнулся — Гоцман молча, тяжело смотрел на него. На лице Максименко появилась неуверенная улыбка, быстро перешедшая в дробный хохоток. Он коротко размахнулся и от души ударил Гоцмана по лицу.
Арестованный упал с табурета на пол. Максименко несколько раз пнул его острым носком туфли. Отдуваясь, присел на корточки и примирительно похлопал по плечу:
— Ну, прости, прости. Не сдержался…
Увидев, что Гоцман поворачивает к нему лицо, майор коротким точным ударом разбил ему нос. Брезгливо вытирая костяшки пальцев, поднялся.
— Ну, что скажешь?
Гоцман медленно вытер с разбитого лица кровь, протянул руку к туфлям Максименко и, прежде чем тот успел отскочить, провел окровавленными пальцами на гладкой светлой коже пять уродливых бордовых полос.
— Шикарные у вас штиблеты, гражданин следователь…
Камера давно спала, когда его впихнули в тесное пространство, наполненное душным запахом давно немытых тел, несвежей одежды, прокисшей еды, параши, всхлипами, стонами и бормотанием спящих людей. И только несколько человек, сидевших на лучшем месте — на нарах у окна, — играли в карты, время от времени обмениваясь непонятными постороннему замечаниями.
Кровь за кровь, смерть за смерть — убийца хорош только мертвый. Но что если под топор праведного возмездия попадают невинные головы? Кто остановит карающую машину смерти, которая уже набрала обороты? Подполковник Одесского уголовного розыска Давид Гоцман понимает, что санкционированный Жуковым кровавый карательный план по уничтожению бандитов принес неутешительные результаты. Подполковник должен сказать свое слово. Даже если оно будет последним.
Безжалостный король Август Сильный заточил в своем замке юного аптекаря Иоганна Фридриха Бёттгера. Тот должен открыть тайну получения золота из свинца, а неуспех будет стоить ему жизни. Бёттгер не сумел осуществить мечту алхимиков, зато получил рецепт фарфора — экзотической и загадочной субстанции, называемой «белым золотом». И ради того чтобы его раздобыть многие современники готовы лгать, красть и даже убивать…
В основе исторического детектива – реальные события, произошедшие в Инсбруке в ноябре 1904 года. Всего один день и одна жертва! Но случившееся там получило широкий резонанс. Мы вглядываемся в эту трагедию из дня нынешнего и понимаем, что мир тогда вступал в совершенно иную эпоху – в драматичный и жертвенный XX век, в войнах которого погибли миллионы. Инсбрукские события, по мнению автора, стали «симптомом всего, что произошло позднее и продолжает происходить до сих пор». Вот почему «Чёрная пятница Инсбрука», столь детально описанная, вызывает у читателя неподдельный интерес и размышления о судьбах мира.
1920-е годы, Англия. Знаменитый лондонский писатель с женой-американкой, следуя на отдых, волею случая оказываются в типично английской глубинке. Их появление совпадает с загадочным и зловещим происшествием. Маленький уютный городок взбудоражен гибелью при весьма туманных обстоятельствах старшей дочери самого богатого и влиятельного человека в графстве, хозяина поместья Ланарк-Грэй-Холл. Слухи приписывают «авторство» преступления ужасному чудовищу из старинной легенды. Но вместо того, чтобы поскорее бежать подальше от опасных мест, приезжие «туристы» решают остаться.
Судьба молодой чешки Маркеты была предопределена с самого ее рождения. Дочь цирюльника, а также владельца бани, она должна была, как и ее мать, стать банщицей – помогать посетителям мыться и позволять им всевозможные вольности. Но однажды ее судьба круто изменилась…В городок, где жила Маркета, привезли на лечение внебрачного сына императора Рудольфа II, дона Юлия, подверженного страшным приступам безумия. Ему требовались лечебные кровопускания, которые и должен был производить местный цирюльник – отец Маркеты.
Неподалеку от Иерусалима во время археологических раскопок обнаружен бесценный свиток — «Евангелие от Иуды». Расшифровка текста поручена католическому священнику Лео Ньюману. Лео переживает кризис веры в Бога. Он понимает: если свиток будет признан аутентичным, это пошатнет основы христианства и скажется на судьбах миллионов верующих… Священник задается вопросом: что важнее — спокойствие незнания или Истина?Действие романа то забегает вперед, повествуя о жизни Лео после своеобразного воскрешения, то возвращается в фашистский Рим 1943 года.
Впервые на русском языке «Тайная книга Данте», роман Франческо Фьоретти, представителя нового поколения в итальянской литературе, одного из наследников Умберто Эко.Действительно ли Данте скончался от смертельной болезни, как полагали все в Равенне? Или же кто-то имел основания желать его смерти, желать, чтобы вместе с ним исчезла и тайна, принадлежавшая не ему? Мучимые сомнениями, дочь поэта Антония, бывший тамплиер по имени Бернар и врач Джованни, приехавший из Лукки, чтобы повидаться с поэтом, начинают двойное расследование.
Вадим Захарович Роговин — российский историк, социолог и публицист, главной темой исследований которого были 1930-е годы в СССР. В книге, которую вы собираетесь прочитать, показано противостояние двух вождей коммунистической партии — И.В. Сталина и Л.Д. Троцкого. Оно не закончилось после высылки Троцкого из СССР в 1929 году, наоборот, стало еще более острым. Троцкий резко выступал против политики Сталина, печатал разоблачающие документы, организовывал сопротивление сталинскому режиму. Не удивительно, что на Троцкого устраивались покушения, очередное из них в 1940 году стало удачным. В своей книге Вадим Роговин не только приводит факты и документы об этой борьбе и самом убийстве, но и подробно анализирует причины конфликта между Сталиным и Троцким.