Ликвидация. Книга первая - [28]
Но Гоцман, бегло взглянув на бумагу, спрятал ее в карман пиджака.
— Так. Больше ты никуда не полезешь. Завтра придешь, напишешь заявление. Когда зачислят в штат, тогда и будешь совать шнобель у все щели… — Он сердито посопел, вертя в руках рюмку. — Где те несчастные гимнастерки?!
— Сменял на мыло, — быстро ответил Фима.
— Как сменял?! — застонал Гоцман. — Это ж казенная вещь! В общем, так! Завтра!.. Сядешь!.. У моем кабинете!.. И будешь читать Уголовно-процессуальный кодекс от заглавной буквы «У» до тиража и типографии…
— Ой-ой-ой, — насмешливо протянул Фима, — напугал бабу…
Гоцман рывком поднялся с лавки, раздраженно отошел, хлопая себя по карманам в поисках папирос. Фима поймал на себе сочувствующий взгляд Арсенина. На развеселом одесском застолье этот немолодой человек со спокойными строгими глазами смотрелся немного странно.
— Он жесткий… ваш Давид Маркович.
— Дава?! — поразился Фима. — Я вас умоляю! Та он добрый, как телок! Я вообще не понимаю, шо он с таким характером забыл в милиции! Ему ж на самом деле не блатных, а мотыльков ловить!.. Вот Марк был — это таки да! Они с Давой меня взяли у Привоза на кармане. Марк запер у свой сарай. И держали месяц под замком, босяки такие. Пока не дал им слово завязать…
— И завязали? — улыбнулся Арсенин.
— Завязал, — тяжело вздохнул Фима. — Полгода мучился, аж зуб крошился. «Скажи, шо Фима больше не ворует, — дурашливо пропел он, — шо всякий блат навеки завязал, шо понял жизнь он новую, другую, которую дал Беломорканал…» — Он снова посерьезнел. — А потом фашист пришел, так было чем заняться…
— Чем же, если не секрет? — заинтересованно спросил Арсенин, придвигаясь ближе.
Фима беззаботно махнул рукой:
— Та бросьте. Кому это интересно?
— Ну, я же о вас ничего не знаю… И вообще… человек новый.
— Ну, в катакомбах ошивался, — неохотно произнес Фима, отводя глаза. — Туда-сюда… Попал однажды в облаву, как раз в мае сорок второго, когда Лещенко приезжал с концертом, думал — конец. Но ничего… Ой, тогда Одесса была такая странная, шо всюду висели немецкий, румынский та итальянский флаги, вы представляете?.. Один раз по глупости газами траванулся… С тех пор покашливаю иногда…
— Надо будет вас посмотреть, — озабоченно проговорил Арсенин.
— Та я вас умоляю! — рассмеялся Фима. — Вы лучше за Давой следите, он же ж себя не бережет…
— У вас есть какие-нибудь награды за участие в подполье? — продолжал расспрашивать Арсенин.
— Андрей Викторович! Шо вы все за меня?! Давайте выпьем за нашего именинника… Где он пошел?! Ну, не важно. За то, шобы у Давида Гоцмана было очень большое счастье и очень, очень маленькие неприятности! А лучше — совсем без них!..
— Давайте танцевать! — очень кстати предложила на другом конце стола тетя Песя и смущенно зарделась.
Дядя Ешта выставил на подоконник своего домика скромный, обшарпанный патефон, покрутил ручку, заводя пружину. «Счастье мое я нашел в нашей дружбе с тобой…» — вибрирующим тенором запел душка Георгий Виноградов.
Несколько галантных мужских рук протянулось к тете Песе, приглашая ее на танго. Она выбрала Омельянчука и блаженно поплыла в его объятиях, смеясь над шутками седоусого полковника…
…Через несколько часов, уже ночью, Фима с Гоцманом стояли у стены дома, для пущей устойчивости держась друг за друга. Гости разошлись недавно, в соседнем квартале слышалось их нестройное пение. Над головами друзей качалось огромное одесское небо, полное звезд.
— …Ты же знаешь, как я любил твоих, — говорил Фима, — и Гуту Израилевну, и Мирру, и Анютку… Нет, ты меня не перебивай, ты послушай… Нету их, Додя! Нету! Так, видимо, рассудил Господь Бог. А ты жив, понимаешь?! Ты должен жить!..
— Фима, — серьезно произнес Гоцман, кладя свои лапищи Фиме на плечи, — ша. Ты делаешь мне больно.
— Ты мне тоже.
Гоцман отпустил друга и тут же обнял его.
— Фима!..
— Давид!..
Со скрипом распахнулась оконная рама. В темноте забелело строгое мужское лицо.
— Давид Маркович! — внушительно произнес разбуженный обладатель лица. — На секундочку: сейчас начало первого! Я все ж понимаю, все мы люди, у всех нас праздник, и вообще чудесная летняя ночь. Но мне, к примеру, утром еще и на работу!..
— Может, тебе в окно гранату бросить? — задумчиво поинтересовался Гоцман. — Или шмальнуть разок?
— С днем рождения, Давид Маркович, — поспешно произнес человек и закрыл окно.
— «С днем рождения»! — передразнил Фима, качаясь. — А?! Давай ему хоть стекло разобьем, шо ли.
Он нагнулся, зашарил по земле в поисках булыжника. Гоцман удержал друга:
— Одного… ночью… я тебя не отпущу.
— Давид! — возмутился Фима. — Кто тронет Фиму Полужида в Одессе? Это же ж смешно сказать, не то шо подумать! Меня один раз потрогали румыны, и их очень быстро прогнали с Одессы до Бухареста…
Гоцман решил обидеться.
— Ты не хочешь, шобы я тебя проводил, — пробубнил он под нос. — Шифруешься. От друга!
Отнекиваться Фима не стал. С загадочной улыбкой потрепал Гоцмана по плечу, просто ответил:
— Да.
Еще раз обнялись, расцеловались на прощание. Гоцман хитро ухмыльнулся:
— Красивая?..
— До-о-одя… — обиженно протянул Фима, разводя руками. Дескать, ну как же ты мог подумать другое?..
Кровь за кровь, смерть за смерть — убийца хорош только мертвый. Но что если под топор праведного возмездия попадают невинные головы? Кто остановит карающую машину смерти, которая уже набрала обороты? Подполковник Одесского уголовного розыска Давид Гоцман понимает, что санкционированный Жуковым кровавый карательный план по уничтожению бандитов принес неутешительные результаты. Подполковник должен сказать свое слово. Даже если оно будет последним.
Третий роман из серии «Кавказский детектив, XIX век». Дом Мирза-Риза-хана был построен в 1892 году возле центрального парка Боржоми и очень органично вписался в городской пейзаж на фоне живописных гор. Его возвели по приказу персидского дипломата в качестве летней резиденции и назвали Фируза. Как и полагается старинному особняку, с этим местом связано множество трагических и таинственных легенд. Одна из них рассказывает про азербайджанского архитектора Юсуфа, который проектировал дом Мирза-Риза-хана.
Второй детектив с участием Николая Александровича де Кефед-Ганзена и Аполлинария Шалвовича Кикодзе. Приключения на Кавказе, в Лондоне, Палестине.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Действие романа происходит в Советской России в 1927 году. В Москву приезжает Мария Шаховская. Она должна отомстить четырём насильникам, исковеркавшим её жизнь. Но что есть месть?
Молодой белорусский историк Мечислав неожиданно находит ценный предмет – серебряную капсулу времен последнего польского короля и великого князя литовского Станислава Августа. Во время плена в одном из своих замков, король спрятал артефакт, поместив в него записку с загадкой, разгадать которую вместе с друзьями, Викой и Владимиром, берётся Мечислав. Им удается выяснить, что монарх был членом организации масонов, но в это время в расследование начинают вмешиваться незнакомцы… Книга основана на реальных фактах.
Во время привычной инспекции состояния Летнего сада старшего городового Федулина ожидала страшная находка. Среди пруда на спине, раскинув ноги и руки и запрокинув кудрявую голову, плыла маленькая девочка. Жертвой оказалась единственная дочь надворного советника Картайкина, которую несколько дней назад похитили прямо на улице. Осмотр показал, что прежде, чем выбросить девочку в пруд, убийца задушил ее. Но кому понадобилось убивать маленькую дворянку? Расследовать это сложное и запутанное дело предстоит шефу жандармерии Бенкендорфу и обер-полицмейстеру Кокошкину.
Вадим Захарович Роговин — российский историк, социолог и публицист, главной темой исследований которого были 1930-е годы в СССР. В книге, которую вы собираетесь прочитать, показано противостояние двух вождей коммунистической партии — И.В. Сталина и Л.Д. Троцкого. Оно не закончилось после высылки Троцкого из СССР в 1929 году, наоборот, стало еще более острым. Троцкий резко выступал против политики Сталина, печатал разоблачающие документы, организовывал сопротивление сталинскому режиму. Не удивительно, что на Троцкого устраивались покушения, очередное из них в 1940 году стало удачным. В своей книге Вадим Роговин не только приводит факты и документы об этой борьбе и самом убийстве, но и подробно анализирует причины конфликта между Сталиным и Троцким.