Лики смерти - [7]

– Скажите, падре, кто рекомендовал меня вам?

– О, один местный священник, – ответил Винсент. Он достал из кармана записную книжку и полистал в поисках нужной страницы. – Отец Фортхилл, – прочитал он. – Церковь Св. Марии Всех Ангелов.

Я зажмурился. Отец Фортхилл избегал разговоров со мной на религиозные темы, но человек он был достойный. Немного старомодный, конечно, но мне он нравился – и не раз оказывал мне неоценимые услуги. Я считал себя его должником.

– Что же вы сразу не сказали?

– Так вы возьметесь за это дело? – спросил отец Винсент. Мы как раз подходили к гаражу.

– Прежде я хочу узнать подробности, но если Фортхилл считает, что я могу помочь, значит, возьмусь. Ну и конечно, – поспешно добавил я, – оплата по моим обычным расценкам.

– Разумеется, – согласился отец Винсент и потеребил висевшее на шее распятие. – Могу я надеяться, что мне не придется исполнять роль шута при маге?

– Чародее, – поправил я его.

– А разве это не одно и то же?

– Маги выступают с фокусами на сцене. Настоящей магией занимаются чародеи.

Он вздохнул:

– Мне не нужно никаких представлений мистер Дрезден. Только результаты в расследовании.

– А мне не нужно, чтобы вы мне верили, отец. Только чтобы платили. И мы сработаемся.

Он с сомнением покосился на меня и хмыкнул.

Мы подошли к моей машине, потрепанному «фольксвагену-жуку» по имени Голубой Жучок. Эта машина определенно обладала собственным лицом – самым заметным в ней было то, что я бы назвал обилием разноцветных кузовных панелей. Возможно, изначально машина и была голубой; теперь же на месте поврежденных деталей красовались аналогичные, взятые от зеленого, белого и красного «фольксвагенов». Крышку багажника пришлось подвязать куском проволоки, чтобы она не хлопала на неровностях дороги, а передний бампер так и оставался покореженным после того, как я таранил им дендрозлыдня. Возможно, если работа на Винсента будет хорошо оплачена, я смогу выправить его.

Отец Винсент изумленно уставился на Жучка.

– Что это с ним?

– Я таранил деревья.

– Вы врезались на машине в дерево?

– Нет. В деревья. Множественное число. А потом в мусорный контейнер. – Я посмотрел на него. – Ну, деревья были небольшие.

– А... – Недоверчивое выражение его лица сменилось сочувственным.

Я отпер дверцу. Вообще-то я не слишком боюсь, что мою машину угонят. Как-то один угонщик предложил раздобыть мне что-нибудь посовременнее – за сущие гроши.

– Я так понял, вы хотите изложить мне детали в каком-нибудь более удобном и тихом месте?

Отец Винсент кивнул.

– Да, конечно. Если бы вы подбросили меня до гостиницы, у меня там фотографии, и...

Я услышал шарканье подошв по асфальту и тут же краем глаза увидел, как между двумя стоявшими через ряд от нас машинами возникла фигура вооруженного мужчины. Солнце блеснуло, отразившись от его пистолета, и я броском перекатился через багажник Жучка – подальше от него. Разумеется, я врезался в отца Винсента – тот пискнул от неожиданности, мы вдвоем повалились на асфальт, и в это мгновение тот открыл огонь.

Собственно, особенного грохота я не услышал. Обычный выстрел оглушает. Он куда громче звуков, к которым привыкаешь в повседневной жизни. Эти выстрелы не оглушали. Так, громкие хлопки – будто кто-то раздраженно захлопнул толстый словарь. Чувак пользовался глушителем.

Одна пуля попала в машину и срикошетила от крышки багажника. Другая просвистела рядом с моей головой, пока я боролся с отцом Винсентом, а третья разбила стоп-сигнал стоявшей рядом с Жучком пижонской спортивной тачки.

– Что происходит? – пролепетал отец Винсент.

– Заткнитесь! – рявкнул я. Стрелок менял позицию – судя по шарканью ног, он двигался в обход моей машины. Я осторожно вытянул руку и, опираясь локтем на фару, принялся откручивать проволоку, удерживавшую крышку багажника. Чувак приближался. Проволока подалась, крышка приподнялась немного, и я полез рукой в багажник.

Шаря в нем, я поднял взгляд и увидел мужчину среднего роста и телосложения, лет тридцати с небольшим, в темных спортивных штанах и куртке, который поднимал небольшой пистолет с навинченным на ствол массивным глушителем. Он выстрелил, но прицелиться как следует не успел. Нас разделяло меньше двадцати футов, но он промахнулся.

Я выудил наконец из багажника дробовик, передернул цевье и щелкнул предохранителем. Глаза у нападавшего разом сделались большими и круглыми, и он, повернувшись, пустился наутек. Он пальнул в меня еще раз на бегу, разбив одну из Жучковых фар, и продолжал стрельбу, удаляясь.

Я съежился за машиной и не высовывался, пытаясь считать выстрелы. После одиннадцатого или двенадцатого все стихло. Я встал, вскинул дробовик и прицелился. Не сбавляя хода, он нырнул за бетонную колонну.

– Черт, – прошипел я. – Садитесь в машину.

– Но... – пробормотал отец Винсент.

– Садитесь в машину! – рявкнул я. Я замотал проволоку обратно и плюхнулся на водительское сиденье. Винсент сел на пассажирское, и я сунул дробовик ему в руки. – Подержите.

Он с опаской взял ружье, я повернул ключ в замке зажигания, и Жучок взревел, оживая. Ну, не взревел. Не совсем. «Фольксваген-жук» не умеет реветь, как, скажем, «феррари». Он взрычал, и я рванул с места прежде, чем священник успел захлопнуть дверцу.