Лики любви - [4]

Любовь оказалась лучшим лекарством. Температура спала, моряк стал выглядеть заметно лучше.

Ну а что дальше? Разве мало было разговоров ещё в Севастополе — куда, мол, Ольгины родители смотрят? Девчонка-то по глупости жизнь себе ломает…

В Африке тоже никому объяснять не надо, что значит муж-инвалид. Первый порыв, конечно, благородный: поддержать искалеченного, которому сейчас так нужно участие, — дело святое. Но вот что касается свадьбы… Одного порыва на всю жизнь не хватит, тут нужны мотивы посерьёзнее.

Оле раздумывать над пересудами было некогда, тем более что для себя она всё уже решила. Только перед отъездом в Кейптаун спросила у матери, как бы та поступила на её месте. «Повторила бы каждый твой шаг», — услышала в ответ.

Венчались в той же самой церкви, где жених стал инвалидом. Стоять на протезах было трудно и больно. Пальцы единственной руки слушались плохо, и надеть кольцо на палец невесты Дмитрию удалось лишь после нескольких попыток.

Когда торжества, в которых участвовал весь Кейптаун, прошли, молодым нужно было учиться жить заново, начинать всё сначала, чтобы самим содержать свою семью. Вдвоём засели за компьютер и бухгалтерский учёт. А Дмитрию предстояло осваивать ещё и протезы. Южноафриканские умельцы смастерили ему протезы не только для ног, но и для потерянной руки, причём такой, который реагирует на сигналы мышц предплечья. Кроме левой, парень научился печатать и правой. Но сделать так, чтобы металл чувствовал клавиши, не может никто.

Этой стойкой парой восхищались миллионы людей в разных странах, однако скептики не спешат менять точку зрения. Во-первых, жизнь только начинается и подводить итоги рано. А во-вторых — и до Димы с Олей многие попадали в похожие ситуации. Итоги не в пользу семьи.

…Задолго до описанных событий нечто похожее произошло с другой женщиной — кстати, Олиной ровесницей. Когда её мужа парализовало, то она ушла от него к его другу, чтобы создать новую, здоровую семью. И вдобавок написала в газету — правильно ли поступила. Писем в редакцию пришло множество. Одни клеймили отступницу, другие обращались к здравому смыслу: зачем же нужен больной, когда вокруг столько здоровых? Да вы сами попробуйте в девятнадцать-то лет, и так далее и тому подобное.

Что ж, в конце концов здоровых тоже бросают, если их не любят. А что остаётся без любви, тем более в такой ситуации? Ежедневный натужный подвиг со стиснутыми зубами?

Потому и не отбросить резоны одной читательницы, которой, кстати, самой пришлось тяжело болеть и несколько лет пролежать без движения. Вот её мнение: здоровые должны жить со здоровыми, а больных надо навещать, заботиться, лечить их, но не превращать заботу о них в основное занятие (если, конечно, это не профессия).

Разве она не права? Но чего стоит эта правота в истории двух севастопольцев… Потому что там — любовь, у которой своя логика и свои законы.

Любовь — в ней-то всё и дело. Не зря же молился наш патриарх, чтобы дал Господь нам понять: выше справедливости может быть только прощение, выше права — только милость, а выше закона — только Любовь. И нет на свете ничего важнее этих чувств, на которых, по существу, и держится вся жизнь человеческая.

Но кто знает: не случись в жизни Олиной ровесницы такого испытания — может, и прожили бы они счастливо всю жизнь? Бывает же любовь без испытаний. Но ещё бывает она трудной и ранней, заочной и безысходной… Много чего бывает. Здесь важно, что из невероятных передряг она нередко всё-таки выходит победительницей. Только вот счастье приносит далеко не всем. Шекспир, например, высказался на это счёт категорично:

Любовь нежна? Она груба и зла,

И колется, и жжётся, как терновник.

Да и русский философ Иван Ильин полагал, что обычная влюблённость делает сердце страдающим, и влюблённый на самом деле испытывает лишь слабый отблеск счастья. А подлинное счастье — это когда сердце поёт. Поёт же оно от неиссякающей любви. Но тут уж религиозный философ свернул на дуновение Божьих уст и тому подобные вещи. По его мнению, лишь у одарённого меньшинства, вроде Данте и Петрарки, сердце может петь от любви к женщине.

Ну вот, снова Данте с Петраркой… Но настоящая любовь, как видим, жива и сегодня. Она изредка посещает некоторых из нас, по какой-то неведомой причине избранных небесными силами. И всегда поражает людей чудесами, напоминая о своём божественном происхождении. Эрот, сын Бедности и Богатства, унаследовал от родителей жажду обладания, отвагу и бездомность. Он стремится к прекрасному, он вечный спутник Афродиты. А за прекрасное приходится платить, и часто очень дорого. Однако истинные знатоки не считают цену чрезмерной.

Запрещенная любовь

Немцы вошли в Таганрог осенью 41-го. Шестнадцатилетней Aлле Золотарёвой не удалось ни стать подпольщицей, ни уйти в партизаны. Честно говоря, об этом она не успела подумать, и потому ни о тех, ни o других даже и не слышала. Зато скоро увидела приказ явиться на биржу труда. Хорошего ничего это не сулило, но деваться некуда: родственники за неё отвечали головой. Кончилось всё товарным вагоном с конечной остановкой в Гамбурге.

Ей повезло: хозяин предприятия, куда она попала, оказался нормальным человеком, что означало для его славянских рабов довольно сносную жизнь. Во всяком случае, через два года она почувствовала, что влюбилась. В Ганса, что по советским законам уже само по себе не сулило ничего хорошего. Этот Ганс работал на том же предприятии и фашистов не одобрял. Когда восточным рабочим разрешили выходить в город без конвоя, Алла с Гансом бродили по улицам, мечтая о днях, когда закончится война и они, наконец, будут вместе.