Лик - [75]

— Так ты простил их, чтобы группа не распалась?

— Нет. Не совсем. Я просто двинулся вперед. Уже тогда Джимми слишком много пил. Он изменился, — он облизнул губы и уставился на стол. — Я сожалею о том вечере. Сожалею сильнее, чем можно выразить словами. Что ты вошла в... Я понимаю, как это должно быть выглядело. И я ненавидел себя за то, что лгал тебе о сережке, по-прежнему продолжая носить ее в Монтерее.

Он раздраженно щелкнул по своему уху. Там все еще было видна ранка с блестящей, розовой, почти зажившей кожей вокруг нее. Она совсем не была похожа на зарастающую дырочку от сережки.

— Что ты сделал? — спросила я.

— Прорезал ее ножом, — он пожал плечами. — Дырочка от сережки зарастает годами. Сделал новый прорез, когда ты ушла, чтобы зажило как надо.

— Ох.

— Я ждал, прежде чем приехать и поговорить с тобой, потому что мне требовалось время. Ты ушла от меня, после того как пообещала этого не делать... это было трудно принять.

— У меня не было другого выбора.

Он наклонился ко мне со строгим взглядом:

— У тебя был выбор.

— Я только что увидела, как мой муж целует другую женщину. И потом ты отказываешься даже обсуждать это со мной. Ты просто начинал кричать на меня об уходе. Снова, — мои руки схватились за край стола так сильно, что я почувствовала, как мои ногти впиваются в дерево. — Что, черт побери, я должна была делать, Дэвид? Скажи мне. Потому что я проигрывала эту сцену в голове много раз, и всегда приходила к тому же — ты, захлопывающий за мной дверь.

— Твою мать, — он откинулся назад на своем стуле. — Ты знала, что твой уход будет для меня проблемой. Ты должна была остаться со мной, дать мне шанс успокоиться. У нас получилось это после драки в Монтерее. И, возможно, мы сделали бы это вновь.

— Грубый секс все не исправит. Иногда все-таки следует поговорить.

— Я пытался поговорить с тобой той ночью в клубе. Но ты предпочла другое.

Я почувствовала, как вспыхнуло мое лицо. Это только еще больше разозлило меня.

— Черт. Послушай, — сказал он, потирая заднюю честь шеи. — Дело в том, что мне нужно было разобраться в себе, хорошо? Мне нужно было понять, будет ли правильным быть нам вместе. Честно, Эв, я больше не хочу обижать тебя.

Он на месяц оставил меня томиться в моих страданиях. Единственное, что вертелось на кончике моего языка — «спасибо тебе». Или даже стоило показать ему средний палец. Но это было слишком важно.

— Ты разобрался в себе? Великолепно. Хотела бы и я разобраться в себе, — я прекратила бурчать на достаточно долгое время, чтобы выпить еще пива. Мое горло создавало серьезную конкуренцию наждачной бумаге.

Он сидел совершенно неподвижно, наблюдая с жутким спокойствием, как я полностью разваливаюсь.

— Итак, я вроде как все сказала, — я смотрела куда угодно, но только не на него. — Это все о чем ты хотел поговорить?

— Нет.

— Нет? Есть что-то еще? — пожалуйста, боже, не позволяй ему говорить еще что-то.

— Да.

— Выкладывай, — пришло время выпить.

— Я люблю тебя.

Я выплюнула пиво на стол, на наши соединенные руки.

— Черт!

— Я возьму салфетки, — сказал он, отпуская мою руку и поднимаясь со стула. Через минуту он вернулся. Я сидела там как бесполезная кукла, пока он вытирал мою руку, а затем стол, дрожать — я могла сделать только это. Он осторожно отодвинул мой стул, помог мне встать на ноги и вывел меня из бара. Гул машин и поток свежего воздуха очистили мои чувства. На улице у меня было пространство, чтобы думать.

Тотчас мои ноги начали движение. Они знали, что делают. Мои ботинки пересекли тротуар, прокладывая между нами большое расстояние. Убираясь подальше от него и того, что он сказал. Однако Дэвид шел за мной по пятам.

Мы остановились на углу улицы, и я нажала на кнопку, ожидая нужный сигнал светофора.

— Не повторяй это снова.

— Серьезно? Неужели это что-то вроде сюрприза для тебя? Почему, черт возьми, я бы еще делал все это? Конечно, я люблю тебя.

— Не надо, — я повернулась к нему с разъяренным выражением лица.

Его губы сжались в тонкую линию:

— Ладно. Я больше не скажу этого. На данный момент. Но мы должны еще немного поговорить.

Я зарычала, заскрежетав зубами.

— Эв.

Дерьмо. Я не была сильна в переговорах. Не с ним. Я хотела, чтобы он ушел. Или, по крайней мере, я была очень убеждена, что хотела, чтобы он ушел. Ушел, чтобы я могла подвести итог своим страданиям по нему и по нам, и по всему, что мы упустили. Ушел, чтобы я не размышляла бы о том, что он сейчас думал, что любит меня. Какая-то слишком эмоциональная фигня. Мои слезные каналы как по заказу сошли с ума. Я глубоко дышала, пытаясь взять себя в руки.

— Позже, не сегодня, — сказал он обходительным и рассудительным голосом. Я уже совершенно не доверяла ни этому, ни ему.

— Прекрасно.

Я шла быстрым шагом в другой квартал с ним, вышагивающим сбоку, пока вновь перекресток не остановил нас, оставляя место для разговора. Лучше бы он не разговаривал. По крайней мере, пока я не взяла себя в руки и со всем этим не разобралась. Нервничая, я поправила юбку-карандаш и заправила волосы назад. Фары светить не прекращали. С каких это пор Портленд повернулся против меня? Это не справедливо.

— Мы не закончили, — добавил он. Это одновременно прозвучало как угроза и как обещание.