Лик Победы - [83]

– Хорошо, Лилиан. Ты допускаешь, что твой сын жив. Тогда где он?

Подруга детства пожала плечами.

– Разумеется, в Гальтаре, где ж еще?

2

Они миновали утыканную статуями и вазами короткую аллею, поднялись на террасу, прошли в дом. То ли слуги, то ли охранники приняли у гостей плащи и шляпы и распахнули двери в увешанную гобеленами гостиную. В свете многочисленных свечей сверкал хрусталь, блестел фарфор, туманно мерцало серебро. Фрукты, сласти, вино… Много вина, целое море вина. Кто-то не поскупился. Марсель? У него одно на уме, хотя он неплохой человек… А вино сегодня очень даже к месту, он напьется и забудет умирающую девушку на закопченной палубе, забудет хотя бы до утра…

– Я получила письмо от отца, – устроившаяся между Алвой и Валме София томно улыбнулась. – Представьте, он пишет, что готов приплатить тем, кто меня держит в плену.

– Твой отец, – встряла то ли Ариадна, то ли Латона, – сначала кричит, а потом достает кошелек.

– И чем громче кричит, тем сильнее раскошеливается, – добавила вторая то ли Латона, то ли Ариадна, поигрывая пояском подруги. – Вот моя матушка никогда не потратит лишнего медяка.

– Поэтому ты и написала своему дяде, – заявила темноглазая толстушка, явно раздосадованная. Когда все рассаживались, она замешкалась, и герцог достался другим.

– Разумеется, – выпятила губку то ли Ариадна, – если дядя купил мне патент корнета, он просто обязан и выкуп за меня заплатить.

– Как жаль, что наше знакомство долго не продлится, – заметил Ворон. – Ваш друг Карло Капрас скоро сдастся, и вам, сударыни, позволят вернуться на родину.

– О, – София лукаво улыбнулась, – я подозреваю, что между Урготом и Бордоном будет война.

– И что с того? – поддержал разговор Валме. Марсель сиял, как новый золотой, – еще бы, привел к своей девице Кэналлийского Ворона. Сам Ворон… Леворукий его знает, вроде тоже доволен, ночь святого Андия все-таки, хотя вряд ли в Талиге ее отмечают, у сухопутчиков свои праздники.

– Мы вернемся лишь для того, чтобы вновь попасть в плен, а в таком случае я, – красотка умудрялась глядеть сразу на Рокэ и Марселя, – предпочитаю остаться под вашим покровительством до конца всех войн.

– Тонкое решение, – заметил Алва. – Вы – мудрый политик, сударыня.

Сударыня хихикнула. Дура! Но красивая. Она была красивой, даже когда скакала по палубе «Пантеры», срывая с себя одежду. Абордажники тогда чуть не попадали… Разрубленный Змей, он когда-нибудь перешагнет тот проклятый день?!

– Поднимаю первый бокал за дам, – объявил Валме.

– Данной мне славным городом Фельпом властью объявляю каждый произнесенный в эту ночь тост первым, – добавил Рокэ, откровенно разглядывая липнущих к нему бордонок. Ворон знает, за чем пришел, и, ко всеобщему удовольствию, получит свое, а вот за каким змеем здесь оказался он сам?! Знал ведь, что Валме днюет и ночует на вилле, где разместили пленниц. Знал – и все равно потащился с талигойцами, вот теперь и имеет. Только ночи в обществе подруг Поликсены ему для полного счастья не хватало. Глупые, расфуфыренные кошки!

Как Поликсена оказалась среди них? Девочка, умирая, думала о своем адмирале и о сражении, а эти, с позволенья сказать, пантеры липнут к недавним врагам, как пиявки. Хорошо хоть старших бордонок держат отдельно, вида Зои он бы не вынес. Говорят, она ничего не ест, ее кормят насильно; отец после поражения тоже едва себя не уморил. Если б не Поликсена, Луиджи Джильди, возможно, и пожалел бы Зою Гастаки… Как капитан капитана.

– Герцог, – толстая Клелия браво опорожнила бокал, – вы нам споете?

– Спеть? – поднял бровь Алва. – Зачем?

– Марсель говорит, вы поете лучше его.

– Еще лучше, – уточнила одна из подружек.

– Спасибо, Ариадна, – Валме чмокнул девушку в щечку, та хихикнула.

Тоже мне воительницы, корнеты и канониры! Куртизанки… Самые обычные куртизанки – ни ума, ни совести, одна наглость да смазливые мордашки. Им нет дела до войны, они заняты своими делишками: тряпками, погоней за мужчинами, кокетством.

Поликсена была другой, священник бы сказал, что она не создана для этого мира, вот Создатель и открыл ей дверь в Рассвет. Может, и так, но от этого не легче.

– Вы споете? – не отставала толстушка.

– Клелия! – томно протянула София. – Не пей так много.

– Разрубленный Змей! – взвизгнула Клелия и выплеснула вино на скатерть. – Я морской офицер, а сегодня ночь святого Андия!

– Андий одной ногой ходит в святых, другой – в демонах, – заметил Алва, – а когда-то он был богом.

– Расскажите, – закатила глаза толстуха.

– Да, да, – прощебетали подружки, – расскажите. Как – демон?

Луиджи не понял, то ли нога Алвы случайно коснулась ножки Латоны, то ли Латона еще более случайно дотронулась до талигойца. Ворон улыбнулся:

– Женщин всегда демоны привлекали сильнее святых, за что им огромное спасибо.

– Разрубленный Змей, – закивала Клелия, давясь вином, – она и пила больше других, и пьянела быстрее, – не надо нам историй! Так вы споете?

– Нет.

– Тогда спою я, – Марсель залихватски подмигнул пьяненькой «пантерке», – где моя лютня?

Одна из девиц, не Ариадна, другая, куда-то вышла, пройдя мимо Алвы, хотя мимо Валме было ближе, и сразу же вернулась. С лютней. У талигойца есть лютня, есть любовница, а любви нет, и это его счастье.