Лик Победы - [23]

– Что мы тут делаем? – пробормотал Валме, чтоб завязать хоть какой-нибудь разговор.

– Вы – не знаю, – меланхолически откликнулся Ворон, – а я защищаю Талиг.

– Рокэ, – Марсель уставился на Алву, который невозмутимо созерцал луну, – вас ли я слышу?

– Меня, – подтвердил Первый маршал Талига, – бить врагов удобней в чужом доме, а не в собственном. Чтоб потом не вставлять окна и не менять ковры…

Рокэ замолчал. Валме видел чеканный профиль Ворона, тот сидел, запрокинув голову и прикрыв глаза. Уснул? Это было вполне понятно – Алва не ложился двое суток кряду, но виконту ужасно не хотелось бодрствовать один на один с покойниками. Какое-то время Марсель боролся с собой, потом осведомился нарочито беспечным тоном:

– Рокэ, вы верите в проклятия?

– Вы что-то сказали? – Алва потянулся. – Простите, задремал.

– Да я так, – замялся Марсель. Теперь ему было стыдно: разбудить человека, который и так почти не спит, – свинство, за которое убить мало… К тому же Рокэ спросонья мог схватиться за пистолеты…

– Так? – участливо переспросил Ворон. – Подозреваю, виконт, на вас действует луна. Это бывает.

– Не то чтобы действует, – признался Марсель, – но как-то неуютно… И еще покойники эти. Не подумайте, что я суеверен, и вообще утром это пройдет, но…

– Я полагаю, вы хотите сказать, что задумались о смысле жизни? Хотите еще касеры?

– Да.

– Ловите, – Алва с легким смешком швырнул флягу, и виконт довольно ловко ее ухватил. Серебро отливало лунной зеленью, на блестящей поверхности чернел рисунок – ворон в полете.

– Рокэ, – Валме от души хлебнул касеры, – вам не кажется странным? Живем один раз и все равно воюем. Вот они, – расхрабрившийся виконт махнул рукой в сторону стены, – за что они погибли?

– За деньги, – пожал плечами Ворон. – Кроме этого, они присягнули, хотя в наши просвещенные времена это особого значения и не имеет.

– Да, – протянул Валме, – век рыцарской чести прошел.

– Честь здесь ни при чем, – Алва опять созерцал луну. – В древности люди были суеверны и не нарушали клятв, особенно мудреных. Сейчас боятся не закатных тварей или какого-нибудь Зверя, а мушкетов и яда. И это весьма разумно…

Ворон вновь откинул голову. Сейчас уснет, и придется сидеть в темноте и думать о тех, кого оставили на стене. Конечно, они не встанут, и все-таки…

– Рокэ, – взмолился виконт, – расскажите что-нибудь. Про этого Зверя, что ли.

– Ну, вы же видели его следы, – рука маршала погладила эфес, точно кошку.

– Как это? – не понял Валме. – Где?

– По дороге. Сьентифики объясняют это какими-то циклами, клирики валят на Создателя, а древние верили, что Гальбрэ уничтожил Зверь. По приказу хозяина.

– Стал бы я вызывать такую тварь, – поежился Марсель.

– У владык земных порой возникают подобные потребности, – зевнул маршал. – Поэтому то ли демоны, то ли боги и сплели власть над Зверем с жизнью того, кто его призывал. Так, на всякий случай, чтоб не зарывались… И они же запретили своим наследникам нарушать обеты. Потому-то Люди Чести и избегают клятв на крови.

– Закатные твари, – пробормотал Валме.

– Вот именно. Представляете, виконт, каков конфуз! Соврал, все поверили, все в порядке, получил что хотел – и тут кто-то вылезает и тебя глотает. Обидно! Уж лучше не клясться или клясться чем-нибудь попроще. Вроде чести или доброго имени.

Марсель промолчал, представляя древние времена, когда люди ходили в туниках и сандалиях, дрались короткими мечами, верили в четырех демонов и еще не боялись клясться на крови. Рисовали и лечили тогда лучше, чем теперь, но все остальное…

– Не хотел бы я жить до Эрнани Святого, – сообщил виконт, – уж лучше теперь.

– А мне все равно, – зевнул Рокэ. – Впрочем, времена не выбирают, а хоть бы и выбирали…

– Если б выбирали, я б выбрал Двадцатилетнюю войну!

– Вам нравится тогдашняя мода? – поднял бровь Алва. – Она и впрямь недурна, особенно женские сетки для волос. Кстати, как вы нашли фельпских красоток?

– Никак, – обиделся Марсель, – как я могу проводить вечера с женщиной, если знаю, что утром явится Герард.

– Действительно, – согласился Рокэ, – война порой мешает развлечениям, но она же дарит нам приятные знакомства. Насколько я понял, вы спелись с младшим Джильди? Он влюблен?

– Рокэ!

– У бедняги удивительно глупое выражение лица, – пояснил маршал. – Именно такое бывает у влюбленных в мыльный пузырь.

– Вообще-то Луиджи мне ничего не говорил…

– Разве? И что же вам не говорил сын Фоккио? Что он погиб навеки или из-за кого сие случилось?

Марселю стало смешно, несмотря на мертвецов с мушкетами. Бедный Луиджи, он считает себя таким спокойным и невозмутимым…

– Вообще-то это страшная тайна!

– Ну так расскажите, обстановка самая располагающая. Луна. Покойники…

– Луиджи сопровождал дукса, запамятовал фамилию, желтолицый такой. После разгрома они ездили выкупать у Капраса пленных. Там были и моряки с корабля Фоккио, но самого адмирала на переговоры не пустили.

– Правильно, между прочим, – одобрил Алва. – Уж не хотите ли вы сказать, что Джильди-младший отдал сердце морской пантере?

– Вы ясновидящий?

– Нет, – покачал головой Первый маршал Талига, – но семейство Джильди вряд ли склонно к любви по-гайифски, а на переговорах присутствуют только высшие лица и те, кому принадлежат пленники. Полагаю, без капитана Гастаки с помощницами там не обошлось.