— Но ведь Смоланд всегда принадлежал Швеции? — с надеждой сказала Виллему.
— Это верно. Но Смоланд всегда был одной из самых бедных шведских провинций. Сама видишь, какая тут земля. Так что если датчане придут и посулят им золотые горы, смоландцы могут не устоять перед искушением.
Виллему задумчиво брела вперед.
— У меня так тяжело на сердце, — призналась она. — Ни Ёте, ни Фольке, ни Кристоффер не были моими друзьями, я едва знала их. Но общие испытания сблизили нас. И меня неотступно преследует мысль, что мы не похоронили их толком в этом проклятом ущелье.
— Не одну тебя мучают угрызения совести. Но мы должны смотреть вперед, — наставительно сказал Доминик. — Забыть их мы не забудем, они заслуживают того, чтобы о них помнили. Но не надо мучить себя понапрасну, вспоминая подробности их гибели. Забудь об этом. Пусть они останутся в твоей памяти живыми.
Виллему благодарно кивнула, хотя ей было трудно следовать совету Доминика.
Йенс был больше не в силах скрывать, что нога, вывихнутая во время спуска на дно ущелья, доставляет ему невыносимые страдания. Пока они пробирались берегом реки, а потом бежали, он крепился, но нога болела все сильней и сильней. Щиколотка распухла так, что во время привала он не мог стянуть сапог, и теперь морщился от боли при каждом шаге.
— Так дело не пойдет, — сказал Доминик. — Пока обопрись на меня, а когда доберемся до людей, займемся твоей ногой.
— Опирайся на нас обоих, — велела Виллему, подойдя к Йенсу с другой стороны.
Голодные, усталые и беззащитные, они наугад брели по пустоши…
Лилле-Йон, атаман вольных стрелков, бранил своих людей:
— Какого черта вы выпустили их из ущелья, олухи! Разрази вас гром!
— Троих-то из них мы как-никак отправили на тот свет, — слабо защищался один из разбойников.
— А остальные двое? Бабу я не считаю. Да к тому же и мы потеряли одного человека, это уже на вашей совести. Мы должны разделаться с этими шведскими вояками. Сейчас они идут в Халларюд. Там вы их и встретите.
— Как же мы их обгоним, они же нас сразу заметят!
— Да они пешие. А у вас лошади. Поезжайте кружным путем, они вас и не заметят. Впрочем, я сам поеду с вами! Охота мне того чернявого своими руками прикончить, сдается мне, что он офицерского звания. А другой — мужик. Взять его — что гуся ощипать. Останется только баба. Ее чтобы пальцем никто не тронул, пока я вам ее сам не отдам!
— Ты получишь ее, атаман. Только, боюсь, с офицером мы намучаемся, он, видать, малый не промах! — осмелился сказать один из стрелков.
— Не каркай! Все шведские офицеры — жалкие сосунки!
Но голос Лилле-Йона звучал не слишком уверенно — он уже успел убедиться в том, что этого шведского офицера голыми руками не возьмешь.
— Мы с ним сыграем одну шутку, — пообещал он своим людям. — Предоставьте его мне, а сами выпустите кишки тому борову.
— А не лучше ли нам взять их на пустоши? У них на всех один мушкет.
Лилле-Йон с презрением глянул на говорившего:
— Вы же знаете, что я люблю поиграть в кошки-мышки, — сказал он.
Стрелки закивали — уж что-что, а это им было известно. Лилле-Йон любил истязать людей, и чем изощреннее, тем больше он получал удовольствия.
— Нам поможет пастор в Халларюде… — задумчиво сказал Лилле-Йон, — он давно уже торчит у нас, как бельмо в глазу. Шведы благоговеют перед пасторским одеянием!
Пока Виллему со своими спутниками шла по выжженной солнцем пустоши, небольшой отряд конников объехал пустошь с востока, оставшись незамеченным. Он быстро достиг Халларюда и остановился там. В конниках не было ничего примечательного, один из них спешился и зашел в церковь.
К вечеру трое путников добрели до Халларюда.
Виллему чуть не падала от усталости, плечи ныли от того, что она поддерживала многопудового Йенса.
Доминик задумчиво смотрел на небольшое селение.
— Надеюсь, к шведам здесь относятся милостивее, чем в Сконе, — сказал он. — Как-никак это исконно шведская территория. Идемте спросим, как найти постоялый двор. Надо что-то сделать с ногой Йенса.
В узком переулке, образованном низкими бревенчатыми домами, они нашли небольшой постоялый двор. Здесь можно было получить ночлег. Им предложили расположиться в малом доме, который стоял во внутреннем дворе.
Обрадованные, они зашли в дом, настолько маленький, что в нем было только одно помещение. Виллему, привыкшую к постоянному обществу мужчин, уже не пугала необходимость провести ночь бок о бок с ними. Главное сейчас было заняться ногой Йенса.
— Боюсь, придется разрезать сапог, иначе его не снимешь, — огорченно сказал Доминик.
Йенс был согласен. Слава Богу, стояло лето, а ходить босиком он привык еще дома.
Наложив на ногу Йенсу тугую повязку, они отправились есть. Никогда прежде еда не казалась им та кой вкусной. Они словно попали в рай, пройдя огонь чистилища.
Когда они закончили ужин, было уже совсем темно. К их столу подошел пастор. Он с достоинством поклонился гостям:
— Я вижу, вы офицер королевской армии, — обратился он к Доминику.
— Да, я королевский курьер, — коротко ответил Доминик.
— Тем лучше! Именно такой человек мне и нужен. Я должен просить вас передать Его Величеству сообщение государственной важности.
