Лихорадка в крови - [28]

— Нет, — сказал Доминик. — Теперь ты должна держаться ближе к нам. Иди сюда и ложись между Кристоффером и мной.

Виллему с облегчением повиновалась ему.

Все молчали, потрясенные смертью Ёте. Виллему жалела, что была с ним так сурова, но как иначе могла она удержать на расстоянии мужчину, который готов был каждое ее слово расценить как призыв?

Теперь он уже никогда не будет очаровывать служанок. И никогда не увидит красивых девушек Смоланда.

— Это были они? — выдавил из себя Йене давно мучивший его вопрос.

— Да, это были вольные стрелки, — ответил Доминик.

— Откуда они здесь взялись?

— Сам не понимаю. Но они знают здесь каждую тропинку.

Все молчали, но думали об одном: сколько же времени вольные стрелки шли за ними по пятам?

Каждый вдруг почувствовал себя маленьким и беспомощным среди этих черных склонов.

— Надо выставить дозор, — сказал Доминик. — Как только рассветет, тронемся в путь.

— Скорей бы рассвело, — произнес дрожащим голосом Фольке. — Неохота оставаться здесь даже лишнюю минуту.

Все разделяли его страх.

Виллему прижалась к спине Доминика: несмотря ни на что, она чувствовала себя счастливой.

— Ну, ну, — строго предупредил ее Доминик, — я не это имел в виду. У нас тут как-никак солдатский привал, а не спальня новобрачных.

Виллему чуть отстранилась от него. И все же они лежали совсем рядом.

Доминик вызвался первым сторожить отряд, и Виллему предложила бодрствовать вместе с ним. Однако Доминик решительно отказался использовать ее в качестве караульного: одна она все равно не могла нести эту службу, а раз так, то разумнее было дать ей как следует выспаться и отдохнуть.

Виллему не стала с ним спорить, но на лице у нее появилось присущее ей упрямое выражение, которого Доминик не мог видеть, поскольку лежал к ней спиной.

Вскоре трое солдат погрузились в тяжелый сон. Виллему тихонько пододвинулась к Доминику.

Он молчал, она подвинулась еще ближе и приникла к его спине.

Доминик напрягся и затаил дыхание, в душе у Виллему затеплилась надежда.

Немного выждав, она осторожно положила руку ему на грудь. Доминик лежал, не шелохнувшись.

Виллему тоже притаилась. Она чувствовала его дыхание на своей руке.

Где-то вдали не то слышался, не то угадывался шум реки. Лес как будто замер. Йенс повернулся на спину и захрапел. Между ним и Кристоффером лежал Фольке, он дышал тяжело, с посвистом.

Виллему забыла о подстерегающей их опасности. Сейчас она могла думать только о Доминике.

Чтобы получить как можно больше тепла от его тела, она прижала свои колени сзади к его ногам. «Чем не брачное ложе?» — с иронией подумала она. Теперь между их телами не было ни малейшего зазора. Доминик дышал совсем неслышно.

Рука Виллему скользнула по спине Доминика и стала медленно, но упрямо вытягивать его рубаху из-под пояса. «Так действуют опытные соблазнители, — подумала она, — так же вел себя Эльдар. Или Ёте…»

Радость Виллему внезапно угасла. Мысль об Эльдаре и Ёте причинила боль.

Неужели ей на роду написано приносить гибель каждому мужчине, который захочет ею обладать? Но может быть, злой рок не властен над тем, кого она сама полюбит навеки?

Виллему сделала над собой усилие, чтобы отбросить тягостные мысли. Сейчас ей было хорошо. Она лежала подле Доминика. Чувствовала его близость. Прикасалась к нему. Тоска, снедавшая ее не один год, наконец была утолена.

Рубашка Доминика постепенно, но неотвратимо выскальзывала из-под офицерского ремня.

«Женщины так себя не ведут», — подумала Виллему. Но остановиться уже не могла.

Она еле сдерживала смех. Взволнованный, радостный, возбужденный. Прижав руку к груди Доминика, она почувствовала, как пылает его кожа.

Вдруг Доминик решительно убрал с груди ее руку.

Виллему была разочарована. Оскорблена. Разве он не отвечал только что на ее осторожные прикосновения? Или его любовь умерла? Он же когда-то так любил ее! Даже прощал ей глупую влюбленность в Эльдара. Ведь он любил ее там, в сарае, когда они оба оказались в этом ужасном плену! Что же теперь с ним случилось?

Может быть, он находит ее поведение недостаточно женственным? Она последовала за ним в Швецию, открыто призналась, что сгорает от страсти к нему… Но они же любят друг друга, неужели она должна прибегать к женскому кокетству и уловкам, под маской равнодушия скрывать свои истинные чувства?

Виллему отодвинулась от Доминика, она испытывала стыд и обиду.

Доминик лег на спину и подсунул руку ей под голову. Потом притянул Виллему к себе.

— Мы должны держать себя в руках, — сказал он.

— Мне ничего не нужно, я только хочу быть рядом с тобой. Я так давно мечтала об этом.

— Знаю. И я тоже тосковал по тебе. Но мы не должны поддаваться искушению, и ты знаешь это не хуже, чем я.

— Но ведь здесь мы все равно не нарушим запрет, мы же не одни, — хрипло прошептала она.

— Ты права. Спи!

— Я усну, когда тебя сменит другой караульный. А сейчас я хочу наслаждаться твоим теплом, и не больше. Мне так хорошо с тобой, Доминик!

Доминик не ответил. Может, ему вовсе не так хорошо, как ей?

Или?..

Эта догадка взволновала ее. Ну, конечно, он изнывал от желания и боялся пошелохнуться. Виллему хотелось верить, что это так. Как жаль, что в этой кромешной тьме она не могла видеть его лицо. От счастья ей хотелось и плакать, и смеяться, она подавила рвущийся из груди смех.