Лихорадка в крови - [16]

По догадкам капитана, датчан не интересовала его крепость. По-видимому, они собирались сойти на берег гораздо севернее. Наверное, они намеревались взять Хельсингборг. Это было бы более разумно. Но почему-то одно судно направлялось в сторону замка.

Капитан недоумевал, что это за судно, — неужели датчане решили, что его одного достаточно для взятия крепости?

Он колебался, не зная, как поступить: воинский долг требовал, чтобы он немедленно отдал приказ готовиться к обороне.

Он знал, что стоит ему вступить в переговоры с датчанами и шведы отрубят ему голову. Так они поступали со всеми комендантами, в которых замечали признаки нерешительности. Но сдайся он датчанам без борьбы, это окончится тем же.

Капитан фон Левен не желал никакого сражения! Он, как и большинство солдат-уроженцев Сконе, хотел, чтобы Сконе вновь принадлежала Дании.

Жители селения уже бежали на берег, чтобы приветствовать датчан, от которых капитану предстояло защищать эту землю.

Неожиданно в голову капитану пришла блестящая мысль. А что, если заманить датчан куда-нибудь подальше от крепости? Тогда не придется принимать трудного решения. Ведь датчане плыли только на одном баркасе, и выглядел он совсем небольшим.

Голова капитана напряженно работала, времени было мало, следовало подготовить крепость к сражению.

Но он уже придумал, как одним ударом убить сразу двух зайцев.

Сгорая от волнения, капитан призвал к себе хозяина замка, который, как и он сам, был уроженцем Сконе, а также своего ближайшего помощника, готового пойти за ним в огонь и воду.

После оживленного совещания были отданы приказы и распределены обязанности…

В конце концов Виллему узнала, что будто бы два дня назад в крепость, возле которой находилось селение, прибыл высокий темноволосый человек.

Этим человеком мог быть только Доминик, ведь в крепости находились шведские солдаты.

Виллему решила любой ценой проникнуть в крепость. Явиться к коменданту и попробовать завербоваться в солдаты она не могла. Он бы очень скоро обнаружил, что парень в одежде рыбака совсем не тот, за кого себя выдает.

К тому же она была голодна. Если она не раздобудет чего-нибудь поесть, то свалится от слабости. Солдат в замке наверняка должны были кормить, хотя бы раз в день, как животных.

Но теперь, когда она была так близко от Доминика, ей прежде всего хотелось его увидеть. Это желание было сильнее, чем голод. Пламя, горевшее у нее в крови, не угасло, а напротив, разгорелось еще жарче.

Пока Виллему решала, как быть, на нее нечаянно наскочил молодой солдат.

— Полегче, приятель, — сказала она сипловатым голосом, каким обычно говорила, когда на ней было мужское платье. — Куда это ты так спешишь?

Солдат едва мог отдышаться:

— У тебя… у тебя есть лодка? — с трудом проговорил он.

— Какая еще лодка?

— Как какая? Ты же рыбак! Мне надо побыстрей убраться отсюда!

Солдат был настойчив.

Он сел на землю, чтобы перевести дух.

— Моя жена должна вот-вот родить третьего ребенка, она там одна, без еды. А сюда идут датчане, сам видишь! Ради жены и детей я не имею права ждать смерти в этой проклятой крепости!

— Ждать смерти? Разве дела обстоят так плохо?

— Датчане перебьют нас, как мух!

Доминик! Ему угрожает опасность, она должна быть рядом с ним!

Виллему внимательно поглядела на солдата: хрупкое телосложение, светлые вьющиеся волосы. Красивый парень и такой славный!

— Ты слишком молод для отца троих детей.

— Сделать ребенка — пара пустяков, — сказал солдат в полной уверенности, что молодой рыбак слышал и не такое. — А вот прокормить их куда труднее.

— Так ты дезертир?

— Да, и это может стоить мне головы!

— Не бойся, — быстро сказала Виллему. — Ты заметил, как мы с тобой похожи? Разве что волосы у меня немного рыжее и глаза другого цвета, но в остальном сойдет…

Солдат просиял:

— Ты хочешь выдать себя за меня?

— Мне надо во что бы то ни стало попасть в крепость.

Солдат нахмурил брови:

— Что-то не пойму я, что у тебя на уме…

— Я норвежец, — усмехнулась Виллему, — поэтому мне наплевать и на Швецию, и на Данию. Мне нужно попасть в крепость, дело у меня там. Они забрали то, что по праву принадлежит мне!

Сказав это, она не слукавила! Солдат помедлил. Но надежда в его глазах не исчезла.

— У тебя там есть дружки, которые могли бы разоблачить меня? — спросила Виллему.

— Какие там дружки! Меня забрили насильно. Я прибыл-то сюда только позавчера.

— Тогда чего мы ждем? Скажи мне только твое имя, роту, а с остальным я сам разберусь.

— Меня зовут Эгон Свантессон.

Битва в заливе затихла. Датчане не встретили никакого сопротивления и готовились высадиться на берег севернее крепости.

— Ты за кого, за шведов или за датчан? — спросила Виллему.

— Я чистокровный швед. Из Смоланда.

Он рассказал Виллему все, что ей было необходимо знать, и они обменялись одеждой. Молодой Эгон оказался драгуном, поэтому Виллему получила сапоги с высокими голенищами, жесткие кожаные штаны, мундир с портупеей, перчатки с крагами и шляпу с пером.

Весь этот наряд очень удачно скрывал ее женские формы. Солдат же получил от Виллему жалкую одежду рыбака. По вполне понятным причинам она отошла в укрытие, чтобы переодеться.

Драгун Эгон Свантессон вернулся в крепость тем же путем, каким вышел, и никто не успел заметить его отсутствия. Никто не обратил внимания и на то, что внешность его немного изменилась.