Лихорадка - [6]

Он хотел сунуть руки в карманы и перебирать монеты потными пальцами.

Поэтому он продолжал играть, и в три тридцать утра Франклин Гибс представлял собой отчаявшегося маленького человечка с одеревеневшей правой рукой, одержимого навязчивой идеей, которая отгораживала его от остального мира и заставляла оставаться у "однорукого бандита" и сыпать в него монеты. Три выигрыша, пять проигрышей. Два выигрыша, три проигрыша. Шесть выигрышей, потом десять проигрышей.

Через полчаса пришла Флора. На лице - смесь сна и заинтересованности. Она проснулась, обнаружила, что постель пуста, и не сразу припомнила разговор с Франклином перед его уходом.

Глаза ее расширились, когда она увидала мужа около машины.

Она никогда не видела его таким. Костюм его был помят, на рубашке проступали потные пятна, лицо с успевшей вырасти щетиной было белого устричного цвета. Глаза наполнял какой-то непривычный блеск, и они словно смотрели сквозь предмет, а не на него. Флора нервно подошла и услышала его вскрик: "Проклятье!"

Барабаны показывали сливу, лимон и колокольчик. Раздался отчетливый металлический щелчок, означающий проигрыш, и лицо ее мужа исказилось в гримасе.

Флора тихонько коснулась его рукава и сказала:

- Франклин, дорогой, уже поздно.

Он обернулся и уставился на нее, какое-то время не узнавая, роясь в своем сознании, чтобы воссоздать мир, покинутый несколько часов назад, и не представляющийся теперь ему реальным.

- Стой здесь, Флора, - сказал он. - Мне нужны серебряные доллары. Никому не позволяй трогать эту машину, поняла?

- Франклин, дорогой... - полетел вслед ему ее голос и пресекся, ибо муж был уже далеко.

Она видела, как он достал из бумажника купюру, подал ее в окошечко и получил взамен тяжелую пригоршню долларов. Потом вернулся, прошел мимо нее и принялся одну за одной кидать монеты в машину. Он опустил пять долларов, прежде чем Флора снова взяла его за рукав, на этот раз более решительно, не дав бросить очередной доллар.

- Франклин! - голос ее зазвучал более твердо. - Сколько ты проиграл? Ты играл всю ночь?

Его ответ был краток: -Да.

- Но ведь ты, наверно, проиграл много денег?

- Очень возможно.

Флора облизнула губы и попыталась улыбнуться.

- Но, дорогой, ты не думаешь, что пора остановиться?

Он взглянул на нее, словно она предложила ему выпить банку краски.

- Остановиться? - почти выкрикнул он. - Как я могу остановиться, Флора? Господи, как я могу остановиться? Я проиграл очень много. Проиграл очень много! Погляди! Погляди на это. - Он ткнул пальцем в надпись над машиной: "Специальный приз - 8000 долларов". - Видишь? - сказал он. - Когда она заплатит, ты получишь восемь тысяч долларов! - Он снова повернулся к машине, обращаясь скорее к ней, чем к жене. - А теперь самая пора платить. Если человек стоит здесь достаточно долго, эта штука просто обязана заплатить.

Словно для того, чтобы подтвердить логику своих слов, он сунул в щель новую монету, дернул рычаг и вперил взгляд во вращающиеся барабаны. Вишня и два лимона. Три доллара скатились в монетоприемник. Снова он выиграл меньше, чем проиграл, да еще на глазах у Флоры. Он потерял пять долларов и испытывал то едкое раздражение, что приходит с проигрышем.

- Франклин, дорогой, - начала снова Флора, - ты ведь знаешь, как ты плохо чувствуешь себя по утрам, когда поздно ложишься спать...

Он бешено обернулся к ней и закричал: - Флора, почему бы тебе не заткнуться?

Она отпрянула с побелевшим лицом. Ее прямо-таки бросило в дрожь со стыда за его дурной характер. Франклин заметил это, и на душе у него полегчало. Он всегда испытывал какое-то извращенное удовольствие, когда кричал на Флору. Она была такой беспрекословной, такой слабой. Словно кусок теста, который месят, мнут, бьют. И она стоила того, чтобы на нее кричали, потому что могла как-то реагировать. В отличие от машины, которая столько времени была его врагом, его мучителем. Ему хотелось ударить машину, расцарапать ее, выбить ее дурацкие глаза, сделать ей больно. Но машина была бесстрастна и неуязвима. В отличие от Флоры. Флоры с ее мышиным личиком. В какой-то момент ему захотелось ударить ее, разбить ее лицо кулаком.

Но кричать на жену и видеть ее реакцию было почти так же приятно.

- Я терпеть не могу грымз вроде тебя, Флора! - закричал он.

На них стали оглядываться.

- Я не могу вынести, когда женщина подглядывает из-за плеча и приносит тебе неудачу.

Он услыхал, как всхлипы прервали ее дыхание, и это подбавило масла в бушующий в нем огонь.

- А именно это ты и делаешь, Флора... Ты приносишь мне неудачу. Ты и твой Лас-Вегас. Ты и твой чертов конкурс. Убирайся с глаз моих, поняла? Убирайся сейчас же!

Флора предприняла слабую, жалкую попытку протеста:

- Франклин, пожалуйста, ведь люди смотрят...

- К черту людей! - заорал он. - Плевать на людей! Пусть катятся ко всем чертям!

Он повернулся и вцепился потными руками в машину, плотно сжав губы. На лице его смешались злоба от преследующих его неудач и лихорадочное выражение, типичное для азартных игроков.

- Вот единственное, что меня интересует, - сказал он. - Эта машина! Эта проклятая машина! - Злость его стала еще сильней. Неудачи отступили на задний план. Он ударил кулаком по передней панели автомата. - Просто бесчеловечно, как она сперва позволяет тебе немного выиграть, а потом забирает все обратно. Это издевательство. Посулит, поманит. А потом... - Он бросил в щель еще .один доллар, обеими руками дернул рычаг.