Лихачев - [75]

Он тогда же решил, что производство вооружения обязательно надо ставить на поток, но не решился начать. Для этого требовалось время, а фронту нужны были автоматы и минометы сейчас… немедленно. На счету была каждая минута.

Первое время он повторял себе, что не следует заноситься. Хотя бы десятки тысяч, а не сотни. Синица в руках, а не журавль в небе. Будем гнаться за журавлем — придется все остановить. Кто же даст нам такое право?.. «А если не останавливая производства? — спрашивал он себя и отвечал: — Это уж совсем белый журавль для нынешнего времени. Где найти людей, которые с полным знанием дела возьмутся за это?»

Вот почему Лихачев не сказал Данилину о своих замыслах. Он не любил обещать того, в чем сам не уверен, — не любил забегать вперед.

Впервые прилетев в Челябинск, Лихачев прежде всего помчался в наркомат к Акопову, даже не заезжая домой, где его так ждали.

Разговаривая с Акоповым, наркомом того времени, Лихачев тоже не стал ссылаться на главные причины невыполнения плана ППШ. Вместо этого он сказал, что думает отказаться от кооперации с различными мелкими предприятиями, поставляющими заводу узлы и детали для окончательной сборки и доводки ППШ. Они дают много брака, срывают сроки доставки деталей на завод, из-за чего на заводе постоянно простои и неритмичность.

— А между прочим, завод может, — сказал Лихачев осторожно, — выпускать ППШ совершенно самостоятельно и даже в гораздо большем количестве, чем выпускает теперь.

— Почему же вы этого не делаете? — удивился Акопов.

— Нужен конвейер.

— А где его взять? — рассмеялся Акопов. — Верней, где людей взять?

После эвакуации на заводе не осталось ни людей, ни станков, ни приспособлений для технологической оснастки нового конвейера.

Правда, уже вышло решение ГКО «О всемерном использовании оставшегося после эвакуации в Москве и Московской области оборудования заводов и фабрик для производства оружия и боеприпасов».

Но удастся ли это «всемерное использование»? Только на одно выяснение, что и где имеется из оставшегося оборудования и что можно приспособить для этих целей непосредственно, а что потребует ремонта и переоборудования, на это уйдет бог знает сколько времени.

Конечно, можно было попробовать. В ноябре коллектив завода проделал исключительно большую работу по окончанию эвакуации оборудования. Несмотря на это, программу выполнили по всей номенклатуре, кроме ППШ. На декабрь заводу дали удвоенную программу, завод успешно ее выполнил за счет лучшей организации труда и увеличения производительности. А в производстве ППШ были большие трудности из-за кооперации со многими артелями и другими мелкими предприятиями, которые доставляли заводу свои изделия с большим опозданием. Лихачев ввел почасовой график, по из-за несвоевременной доставки смежниками деталей ППШ на завод люди простаивали по многу часов, И вот тогда Лихачев пришел к твердому выводу, что придется сократить широкую сеть кооперации и организовать у себя изготовление всех деталей ППШ и перейти на поток. Но ответственность была уж очень велика.

Нельзя сказать, что замысел Лихачева перевести на конвейер производство минометов и ППШ показался Акопову обнадеживающим, по Лихачева он успокоил:

— Давай рискнем. Я знаю твой принцип — не останавливаться.

— Да ведь не мирное время.

— Вот именно. А в военное время это особенно важно.

Назавтра Лихачев улетел в Миасс, а оттуда в Москву. Он собирался все же выступить на партактиве Пролетарского района, его выступления ждали. Но пи присутствовать, пи выступать на активе ему не пришлось. Он должен был срочно вылететь в Шадринск.

Может быть, и к лучшему. Зачем шуметь раньше времени?

С такими мыслями Лихачев садился в самолет для того, чтобы лететь в Шадрипск, и был даже рад, что ему не придется выступать на активе района в Москве. Все ути мысли, которые теснили его, нужно было раньше осознать, проверить, обговорить с товарищами.

В Москву он прилетел уже после того, как актив состоялся, и, не заходя домой, отправился на завод.

Глава пятьдесят первая

1

В тот же день на завод пришел и Фома Семенович Демьянюк. Это была даже не встреча, а та самая случайность, которую философы называют «непознанной необходимостью».

— Ухожу на фронт, Иван Алексеевич, — сказал Демьянюк. — Пришел с вами попрощаться. Не поминайте лихом.

Он сказал это с перехватом дыхания.

«Я вам создал дивизию, а воевать будете сами», — вспомнил Лихачев теперь уже без всякой злобы.

— Ну вот еще, — сказал он, — кто это вам сейчас позволит. Никуда вы не поедете. Останетесь здесь, где вы необходимы.

— Необходим?.. Позвонили бы, если бы я был так необходим.

Лихачев не захотел этого услышать.

— На ловца и зверь бежит, — сказал оп. Фома Семенович усмехнулся.

— Иван Алексеевич! Я пока не инвалид. Это вы меня в тылу, что ли, хотите оставить?

— Я знаю, что говорю, — нахмурился Лихачев. — Зачем в тылу? Москва — это фронтовая зона.

И добавил:

— Вы нужны заводу. Понимаете?

— Нужен?

— Да, нужен! Очень нужен! — сказал Лихачев. — Необходим.

Слово — мощное оружие. Нельзя сказать, что Иван Алексеевич сам всегда понимал это. Когда-то Степан Никонович Тарасов предупреждал его, что «слово ранит», тогда Лихачев соглашался, что слово может ранить, но может и «возвышать, вдохновлять и окрылять», так он говорил.