Лицо войны - [25]
И странно, как это Семка, такой уже опытный и такой внимательный к своим обязанностям, не замечает, как вдоль темного кустарника, что тянется направо, крадутся две фигуры солдат в остроконечных касках, как одна из них становится на колено, вскидывает винтовку и прикладывается?.. Семка спохватывается только в ту минуту, когда пламя выстрела разрывает ночную мглу, и какая-то сила хватает его за плечо и бросает прямо лицом в сухой холодный снег.
«Что такое?..» — думает Семка и чувствует, как что-то теплое и липкое струится по груди, обрывки мыслей, самых неожиданных, наполняют его голову, смешиваются в какой-то хаос, сбиваются в клубок, и Семка, вспоминая в одно время и деревню, и троих товарищей, ушедших влево, и отца, и свою шинель с непомерно длинными рукавами, теряет сознание, погружается в какой-то тяжелый бесчувственный сон…
До Семки кто-то дотронулся, чья-то рука, легкая и нежная коснулась его лба, и он открыл глаза. Та же ночь, то же темное небо, тот же безбрежный белый океан вокруг, только грудь что-то давит как-то жжет, и мучительно хочется пить… Семка хочет вскрикнуть, хочет позвать, но в эту минуту видит лицо склонившейся над ним женщины. Это — «сестрица»… Семка сразу видит красный крест на ее рукаве, глаза его скользят по черному широкому платью, скрывающему ее фигуру, и останавливаются, словно привороженные, на ее лице прекрасном, продолговатом лице, освещенном ясными, грустными голубыми глазами…
«Откуда бы здесь быть сестрице?» — приходит в голову Семке отлично знающему, что перевязочный пункт сейчас находится позади, верстах в 4-х, но он не успевает размышлять еще о чем-нибудь, так кстати появившаяся сестрица достает из складок платья фляжку и прикладывает ее к пересохшим пылающим губам Семки…
Она становится на колени около раненого, проводит рукой по его волосам, и Семка вдруг чувствует, как затихает его боль в груди, не жжет больше, как каленым железом, застрявшая пуля, и мальчик смотрит на нее благодарными, полными слез, глазами…
Немножко странным кажется ему, что сестрица сидит около него и не делает ему перевязки, но боль утихла, голова больше не шумит, жажда перестала мучить, и Семке так хорошо, так радостно, так покойно…
— Сестрица… — спрашивает он, — как же это вы меня нашли? Опасно вам тут ходить-то одной, немцев тут много шляется, вы бы, сестрица, на пункт пошли…
Ясные грустные глаза улыбаются ему…
— Лежи, Сема, лежи, тебе нельзя разговаривать, — говорит сестрица.
— Да откуда же знаете вы, что Семой меня зовут?
Сестрица молчит, а Семка продолжает волноваться.
— Никак невозможно вам, сестрица, здесь оставаться, — говорит он, — идите, идите, сестрица… Не то придут немцы, грех будет… И меня добьют и вас забидеть могут…
Но незнакомая сестра не спешит, она встает медленно и, наклонясь к Семке, целует его в лоб:
— Не бойся, Сема, — Я твоя Заступница…
Сема смотрит ей вслед и кажется ему, сестрица словно плывет по белому снежному полю, не касаясь его ногами.
Позади за перелеском протоптана в мягком снегу тропинка. Идут по ней два санитара, оба закутанные в башлыки, куцые, несут пустые носилки, только что освободившиеся из-под раненого, доставленного в дивизионный лазарет…
Тропинка поворачивает, и около самого изгиба внезапно вырастает перед ними черная женская фигура с красным крестом на рукаве.
— Сходи, братцы, за перелесок… там на опушке раненый лежит, подобрать надо. — говорит она и проходит мимо, но оба солдата успевают различить под черной косынкой незабвенные черты ее продолговатого лица, успевают окунуться в светлый взгляд ее грустных голубых глаз.
И когда она проходит дальше и сливается с мраком ночи, они несколько мгновений смотрят друг на друга молча, словно спрашивая друг у друга объяснения этой внезапной встречи.
— Не тутошняя, верно, сестрица-то… — как будто смущенно говорит один, берясь за носилки… — Не встречал я ее что-то…
— Нездешняя… — как эхо, отвечает другой, и оба они молчаливые, но покорные полученному приказанию, идут по глубокому хрустящему снегу к черной опушке перелеска, где на ватном, усыпанном алмазами, снежном ковре лежит раненый Семка.
«Сестру убили»
В овраге расположился санитарный отряд.
Справа и слева спускались крутые зеленые скаты, на дне расположились линейки, обтянутые парусиной с нарисованным красным крестом, белела большая восьмиугольная палатка, а вокруг нее на носилках, на подостланных шинелях и прямо на траве копошились десятки раненых…
Далеко вокруг валялись повсюду окровавленные бинты и обрывки марли, среди этих людей, лежавших прямо на земле, во всех направлениях сновали два доктора, санитары и несколько сестер в белых косынках…
Линия огня была невдалеке.
Ясно доносилось громыхание орудийной пальбы и ружейная мелкая дробь, а иногда назойливо и продолжительно трещал пулемет.
А оттуда шли нескончаемой цепью раненые, шли к оврагу и, осторожно скользя, шли с помощью других, спускались на дно к палатке с красным крестом.
Работы было много.
Эвакуировали медленно, при помощи двух всего линеек и нескольких крестьянских фур, а раненые все прибывали и уже не было места для них, не хватало рук для перевязки их и для ухода.
Командир партизанского отряда имени К. Е. Ворошилова, а с 1943 года — командир 99-й имени Д. Г. Гуляева бригады, действовавшей в Минской, Пинской и Брестской областях, рассказывает главным образом о женщинах, с оружием в руках боровшихся против немецко-фашистских захватчиков. Это — одно из немногих произведенной о подвигах женщин на войне. Впервые книга вышла в 1980 году в Воениздате. Для настоящего издания она переработана.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга украинского писателя Миколы Олейника «Жилюки» состоит из трех романов, прослеживающих судьбы членов одной крестьянской семьи. Первая книга — «Великая Глуша» знакомит с жизнью и бытом трудящихся Западной Украины в условиях буржуазной Польши. О вероломном нападении фашистской Германии на Волынь и Полесье, о партизанской борьбе, о жителях не покорившейся врагам Великой Глуши — вторая книга трилогии «Кровь за кровь». Роман «Суд людской» завершает рассказ о людях Полесья, возрождающих из пепла свое село.
15 февраля 1989 г. последний советский солдат покинул территорию Демократической республики Афганистан. Десятилетняя Афганская война закончилась… Но и сейчас, по прошествии 30 лет, история этой войны покрыта белыми пятнами, одно из которых — участие в ней советских пограничников. Сам факт участия «зелёных фуражек» в той, ныне уже подзабытой войне, тщательно скрывался руководством Комитета государственной безопасности и лишь относительно недавно очевидцы тех событий стали делиться воспоминаниями. В этой книге вы не встретите подробного исторического анализа и статистических выкладок, комментариев маститых политологов и видных политиков.
События, описанные автором в настоящей повести, относятся к одной из героических страниц борьбы польского народа против гитлеровской агрессии. 1 сентября 1939 г., в день нападения фашистской Германии на Польшу, первыми приняли на себя удар гитлеровских полчищ защитники гарнизона на полуострове Вестерплятте в районе Гданьского порта. Сто пятьдесят часов, семь дней, с 1 по 7 сентября, мужественно сражались сто восемьдесят два польских воина против вооруженного до зубов врага. Все участники обороны Вестерплятте, погибшие и оставшиеся в живых, удостоены высшей военной награды Польши — ордена Виртути Милитари. Повесть написана увлекательно и представляет интерес для широкого круга читателей.
Книга представляет собой сборник воспоминаний. Авторы, представленные в этой книге, родились в 30-е годы прошлого века. Независимо от того, жили ли они в Советском Союзе, позднее в России, или в ГДР, позднее в ФРГ, их всех объединяет общая судьба. В детстве они пережили лишения и ужасы войны – потерю близких, голод, эвакуацию, изгнание, а в зрелом возрасте – не только кардинальное изменение общественно-политического строя, но и исчезновение государств, в которых они жили. И теперь с высоты своего возраста авторы не только вспоминают события нелегкой жизни, но и дают им оценку в надежде, что у последующих поколений не будет военного детства, а перемены будут вести только к благополучию.