Лицо войны - [22]
Не спрашивая его желания, поставили в окнах его мирного дома пулеметы и начали громить ряды той армии, которую он привык считать родной, тех людей, среди которых был, быть может, его родной сын…
И вот прилетел какой-то снаряд, и ни с того ни с сего оторвал ему руку, прилетела пуля и пробила грудь, и теперь, лежа на траве, забытый всеми старик задавал себе один вопрос:
— За что все это… и сожженный дом, и опустошенный сад, и угнанный скот… За что оторвана рука и пробита грудь!?..
Но все были заняты своим делом и неинтересен никому был этот посторонний раненый старик…
Между тем, дом разгорелся…
Австрийцы еще отстреливались; но уже менее усердно… Офицер, стрелявший через слуховое окно, был ранен и умолк…
И вдруг пулеметы прекратили совсем огонь, замолкли и винтовки и осаждающие невольно тоже затихли.
Внутри горящего дома происходила какая-то суета…
— Быть может, они сдаются, — предположил ротный командир…
Но в эту минуту раздался слабый, задыхающийся голос раненого крестьянина:
— Пан… а пан… Пан офицер… Там у бани другой выход есть… Туда пан идите туда…
Мы мгновенно поняли в чем дело: дом имел еще один выход, и австрийцы могли бежать через него…
Мы бросились туда.
Около маленькой бани, действительно, была дверь черного хода, забаррикадированная изнутри мебелью.
Слышно было, как австрийцы старались без шуму растащить баррикады.
Моментально была организована засада. Кто в канаву, кто за кусты, кто за поваленную бочку попрятались наши солдаты и едва только отворилась дверь и осторожно выскользнули на двор несколько австрийцев, мы бросились на них в штыки… Люди забылись… забыли опасность, забыли человеческие чувства в этом страшном порыве накипевшей злобы, кололи штыками, били прикладами, чем попало, сталкивали в огонь пылающего здания…
— Прочь от дома! — кричал ротный командир. — Лицо его было обожжено и по нему струилась кровь узкой красной полоской…
Действительно, прогоревшая крыша рухнула, увлекая за собою стены.
Целый фонтан искр и пламени высоко взвился к небу и черный густой дым пахнул нам в лицо обжигающим дыханием.
Мне не суждено было видеть конца этого дела, но деревня была очищена от австрийцев, я это знаю; уже лежа на траве с тяжелым туманом в голове, я видел новые подходившие колонны наших, я видел веселые лица и слышал радостные голоса…
За эту ночь было пережито страшно много…
Вернулось сознание…
Была дождливая сырая полночь…
Дорога, на которой я лежал, глинистая и размякшая от дождя… Голова страшно тяжелая… Нога ныла и немела…
Кругом люди, множество людей, но все или стонущие или уже молчаливо покорные…
И над всем этим ужасом — темная, безмолвная и равнодушная ночь…
Дивизионный лазарет был на горе около большого сахарного завода…
Громадный сарай с широко раскрытыми черной пастью воротами, был окружен целой сотней разных повозок, двуколок, фур и подвод… Одни из них были полны ранеными, другие, уже освобожденные, пугали грудами окровавленной соломы…
На носилкам, просто на земле и на шинелях лежали вокруг сарая сотни людей с измученными серыми лицами… Это были раненые, ждущие перевязки…
А внутри на деревянном полу, залитом кровью, и забросанном обрывками ваты и бинтов, лежали еще сотни людей. Между ними сновали белые фигуры, врачей, сестер и санитаров.
Пахло кровью, иодоформом и потом…
И первый, кто мне бросился в глаза, когда мои носилки опустились около дверей сарая на землю, это — вчерашний старик-поляк, владелец сожженного дома…
Он уже сидел бодрый с перевязанным белым обрубком своей изуродованной руки, он улыбнулся мне и приветствовал:
— Доброе утро, пан!
— Как ваше здоровье? — спросил я…
— Э, что пан мое здоровье… Вот чье здоровье дорого, — махнул он на сарай, — я, что… у меня и ноги ходят, а руки мне все равно не нужно… милостыню просить и одной хватит… Он горько усмехнулся.
Я попробовал его утешить.
Подошел доктор.
Он был бодрый, почти веселый, рослый и толстый мужчина, в белом балахоне, забрызганном кровью… Подходя к каждому, он говорил что-нибудь смешное и ласковое:
— Здравствуйте! — к нам пожаловали?!. Что это у вас… так!.. и голова… так!.. ну, что же… благодарите звезду свою и австрийцев: все кости целы… Можно вас и дальше отправить… фельдшер!.. бинт… вату… пинцет…
Все время перевязки он болтал.
Казалось, мы были не среди этих страдающих, изувеченных людей. Я любовался присутствием духа и бодростью нашего славного доктора…
Через полчаса нас, четверых офицеров, погрузили на крестьянскую подводу, наполненную соломой.
…В одиннадцатом часу вечера въехали в город, миновали толпы приветствовавшего нас с сердечной теплотой населения и остановились около полутемных, едва освещенных одиноким фонарем ворот госпиталя Красного Креста.
Через несколько минут в теплой, уютной и светлой комнате нас окружили милые, ласковые сестры в белых косынках.
Прожитые сутки!.. Какое обилие острых и неожиданных впечатлений!.. Что это было?.. Уж не сон ли?.. Не кошмар ли?!
Но как прекрасно пробуждение после него!..
Судьба
Окончив трудовой день, день жаркого боя и стремительных атак на противника, выбивших последнего со всех его позиций, остановились на опушке леса безмолвного и кажущегося в сумерках сплошной черной стеной, в окопах, когда-то бывших австрийскими, а теперь перешедших к нам, вместе с грудами человеческих тел в синих мундирах и частью поломанными, частью целыми неприятельскими пулеметами.
Командир партизанского отряда имени К. Е. Ворошилова, а с 1943 года — командир 99-й имени Д. Г. Гуляева бригады, действовавшей в Минской, Пинской и Брестской областях, рассказывает главным образом о женщинах, с оружием в руках боровшихся против немецко-фашистских захватчиков. Это — одно из немногих произведенной о подвигах женщин на войне. Впервые книга вышла в 1980 году в Воениздате. Для настоящего издания она переработана.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга украинского писателя Миколы Олейника «Жилюки» состоит из трех романов, прослеживающих судьбы членов одной крестьянской семьи. Первая книга — «Великая Глуша» знакомит с жизнью и бытом трудящихся Западной Украины в условиях буржуазной Польши. О вероломном нападении фашистской Германии на Волынь и Полесье, о партизанской борьбе, о жителях не покорившейся врагам Великой Глуши — вторая книга трилогии «Кровь за кровь». Роман «Суд людской» завершает рассказ о людях Полесья, возрождающих из пепла свое село.
15 февраля 1989 г. последний советский солдат покинул территорию Демократической республики Афганистан. Десятилетняя Афганская война закончилась… Но и сейчас, по прошествии 30 лет, история этой войны покрыта белыми пятнами, одно из которых — участие в ней советских пограничников. Сам факт участия «зелёных фуражек» в той, ныне уже подзабытой войне, тщательно скрывался руководством Комитета государственной безопасности и лишь относительно недавно очевидцы тех событий стали делиться воспоминаниями. В этой книге вы не встретите подробного исторического анализа и статистических выкладок, комментариев маститых политологов и видных политиков.
События, описанные автором в настоящей повести, относятся к одной из героических страниц борьбы польского народа против гитлеровской агрессии. 1 сентября 1939 г., в день нападения фашистской Германии на Польшу, первыми приняли на себя удар гитлеровских полчищ защитники гарнизона на полуострове Вестерплятте в районе Гданьского порта. Сто пятьдесят часов, семь дней, с 1 по 7 сентября, мужественно сражались сто восемьдесят два польских воина против вооруженного до зубов врага. Все участники обороны Вестерплятте, погибшие и оставшиеся в живых, удостоены высшей военной награды Польши — ордена Виртути Милитари. Повесть написана увлекательно и представляет интерес для широкого круга читателей.
Книга представляет собой сборник воспоминаний. Авторы, представленные в этой книге, родились в 30-е годы прошлого века. Независимо от того, жили ли они в Советском Союзе, позднее в России, или в ГДР, позднее в ФРГ, их всех объединяет общая судьба. В детстве они пережили лишения и ужасы войны – потерю близких, голод, эвакуацию, изгнание, а в зрелом возрасте – не только кардинальное изменение общественно-политического строя, но и исчезновение государств, в которых они жили. И теперь с высоты своего возраста авторы не только вспоминают события нелегкой жизни, но и дают им оценку в надежде, что у последующих поколений не будет военного детства, а перемены будут вести только к благополучию.