Лицо под маской - [91]

– Идем скорее! – Франческа схватила меня за руку и потащила наверх. – Беатриче сидит в своей спальне и плачет, Маргарет в истерике, а если она разобьет мои любимые вазы, в истерику впаду уже я!

– Маргарет в истерике? – я беспомощно оглянулась на Лавинию.

Та рассмеялась и махнула рукой:

– Иди-иди, ты сегодня на женской половине. А я разыщу Джан-Марко, и мы еще раз просмотрим защиту.

Когда Чинция и Франческа привели меня в комнату невесты, та уже не плакала, а сосредоточенно рассматривала в зеркале кончик собственного носа.

– Мне кажется, или вот тут собирается вскочить прыщик? – спросила она задумчиво.

Женщина, сидевшая в углу на банкетке с чашкой кофе, возвела очи горе:

– Беатриче, дорогая! Я второй день занимаюсь исключительно твоим лицом и могу сказать определенно, что вот именно тут ничего вскакивать не будет. А сейчас мы закончим макияж, и прекраснее тебя не найдется невесты на территории Лация! О, вот госпожа Хемилтон-Дайер тебе скажет все о твоем лице.

Девушка в белом кружевном платье вскочила и бросилась мне на шею.

– Нора! Ну, наконец-то!

Негромкий стук в дверь прервал многоголосое щебетание; заглянула девочка лет пятнадцати, нашла меня глазами и таинственно поманила к двери:

– Синьора Хемилтон-Дайер, Карло хотел переговорить с вами до начала церемонии.

Я оглянулась на стайку женщин вокруг невесты: да, вполне могу выйти на несколько минут.

Карло ждал меня в одной из малых гостиных.

– Синьора Хемилтон-Дайер! – он изящно склонился к моей руке.

– Карло, покажись же!

Да, выглядел он отлично. Старинный камзол, темно-синий, шитый серебром, облегал стройную фигуру и широкие плечи, у горла и на манжетах пенились драгоценные кружева. Но главное – лицо! Оно было совсем живым, появились морщинки в углах глаз, и губы расплывались в улыбке.

– Ну, замечательно! – сказала я. – Выглядишь счастливым.

– Так и есть, – вновь улыбнулся он. – Но… я хотел рассказать. Сегодня утром… даже не знаю, проснулся я уже или это был еще сон, но я внезапно вспомнил одну вещь. Не уверен, что это важно, а вдруг? Я ведь уеду сегодня, а через двадцать минут дадут сигнал к началу, и уже ни на минуту меня не оставят одного.

– Рассказывай, – твердо сказала я. – Если это неважно, мы с тобой просто все забудем.

– Я… Ну, Пьетро рассказывал вам, я одно время несколько… пошел вразнос. Ну, приятели, выпивка, игра, всякое другое… У нас была компания, мы надевали кошачьи маски и шлялись по городу, задирая прохожих, туристов в особенности.

– «Иметь наглость ньяги», да-да.

– Не сразу я понял, что шутки становятся все злее и опаснее для окружающих, – он вздохнул и потер лоб. – Тогда мы уже не столько пили, сколько… э-э-э…

– Принимали разные препараты, расширяющие сознание. Иначе говоря, дополнили круг веселья порошком черного лотоса, таблетками «пурпурное сердце» и пыльцой гевернии, – жестко уточнила я.

– Ну да. Так вот, однажды я неожиданно пришел в себя и понял, что сижу на скамье… мраморная скамья возле какого-то заброшенного дома. Рядом стоит мой приятель Франко, в его руках нож, а у ног лежит тело. Мертвая женщина, или умирающая, не знаю. А с другой стороны кривляется и хихикает высокий мужчина в маске Джокера и твердит: «Добей ее, мальчик, добей, попробуй, как это сладко!»

– Дальше!

– Дальше… я протрезвел, как-то вот сразу. Оттолкнул Джокера, попытался нащупать пульс у жертвы, но я не слишком это умею. Ну вот, а потом удар по голове… Снова я открыл глаза на той же скамье, только уже в одиночестве. Никаких следов произошедшего не было, да и тело исчезло. Я бы вообще подумал, что все это был какой-то сон, наркотическое видение, вот только утром обнаружил на рукаве своей рубашки пятно крови.

– А Франко?

– Я больше его не видел. Он не был из числа нобилей, кажется, даже и вообще не венецианец. Про себя я решил твердо, что с этой компанией должен порвать. И, словно в награду, через пару дней познакомился с Беатриче.

– Скажи, а через какое время ты получил маску?

– Через шестьдесят два дня, – ответил он мрачно. – Проснулся утром, а лица-то у меня и нет… Вы думаете, это был тот самый Джокер?

– Возможно… Очень даже возможно…

В глубокой задумчивости я простилась с Карло и вернулась к счастливой невесте.

Мне было известно, что сегодня все церемонии будут проходить здесь, в Ка’Контарини. В общем-то, это было весьма мудрое решение: пустая свадебная барка отправится в положенный путь по Гранд-каналу, все равно видеть невесту никому не положено до бракосочетания. И если Джокер решит напасть, то пострадает лишь скорлупка от ореха.

Не знаю, я не психиатр, но мне казалось, что в такой ситуации – среди бела дня, на Гранд-канале, на глазах у сотен и тысяч зевак, зная о неусыпном внимании безопасников, – может решиться действовать только полный идиот. А наш противник, несомненно, сумасшедший и весьма злонамерен, но в глупости его обвинить никак нельзя.

Тем не менее решение перенести все мероприятия, официальные, полуофициальные и вовсе даже частные, в крепость под названием Ка’Контарини я сочла мудрым. План был таков: вначале жених и невеста должны прочесть и подписать брачный контракт, затем церемония посвящения этого брака богам, испрашивание благословения и, наконец, прием. Примерно в середине приема молодожены исчезнут из бального зала, переоденутся и порталом отправятся туда, где будут проводить свой медовый месяц.