Лицо Аэны - [35]

Чемпион взглянул на него, покачал головой, проговорил непонятно:

— В каждом из нас всегда есть нечто, способное заменить допинг, только мы не умеем им пользоваться. Не волнуйся, старина, — добавил он успокаивающе, — и самый придирчивый в мире контроль не в силах обнаружить следов этого допинга.

Секунданты и полицейские отпихивали от чемпиона чересчур настырных репортеров.

Но когда к канатам протиснулось грациозное длинноногое создание, укутанное в драгоценные меха и благоухающее тонкими духами, они почтительно расступились.

Создание провело пальчиками по курчавым волосам парнишки и голосом, хорошо знакомым миллионам кинозрителей, проворковало:

— Ты отлично дрался, малыш, и удивил всех. Мне нравятся люди, способные удивлять всех. Хочешь, проверяем сегодняшний вечер вместе?

Чемпион даже не повернул головы в ее сторону.

— Я занят вечером! — проговорил он. — Вы уж простите, мисс, очень важная встреча…

Кинодива побледнела от обиды.

У секундантов отвисли челюсти.

21 июля 1983 года. Пригород столицы. Вилла «Отшельник»

Двое мужчин расположились в уютных кожаных креслах перед камином, наблюдая, как языки огня облизывают смолистые бока поленьев, и обмениваясь ничего не значащими фразами. Один из них был пилот, вернувшийся в середине дня с Санта-Джореса, другой — герой финального поединка в «Бокс-холле».

Огромные часы в футляре резного черного дерева в углу скрипуче вздохнули, и глухое эхо ударов разнеслось по дому.

Вслед за этим раздался другой, едва слышный звук, и сквозь проем двери в комнату медленно вкатилось кресло на колесах, которым обычно пользуются инвалиды.

Человеку, сидящему в нем, по виду можно было дать лет семьдесят. Редкие поседевшие пряди не скрывали огромного бугристого лба. Светлые глаза лучились силой ясного, недюжинного ума, их прямой и уверенный взгляд странно не вязался с немощным видом старика, как и его сильный гортанный голос, которым он приветствовал гостей.

Выражение этого лица с крупными, словно отчетливо вырубленными рукой скульптора чертами, казалось спокойным и властным; это было лицо человека, знающего себе цену и привыкшего держать в руках нить событий.

При его появлении мужчины встали. В их взглядах, обращенных к старику, было искреннее, без тени фальши, уважение.

Эти люди рады были видеть друг друга, появление старого человека словно добавило тепла в их и без того тесный круг, объединявший всех особым чувством разделенной тайны.

— Вы оба прекрасно выглядите и улыбаетесь, — сказал старик, коротким жестом вернув гостей в их кресла у камина, — а между тем по всем законам природы и логики господь должен был уже упокоить наши грешные души. Как хорошо, что мы иногда в силах внести коррективы в извечные законы. Ну и как же чувствуют себя люди, перешагнувшие через невозможное? — спросил он.

— Зверски хотят есть, — улыбнулся юный чемпион. — До сегодняшнего дня я просто не мог представить, что мой скромный желудок способен вместить столько съестного.

Они рассмеялись.

— Это нормальная реакция на незапланированный выброс энергии, — заметил старик. — Незапланированный и мощный.

— Знаете, — задумчиво произнес пилот, — у меня такое ощущение, что, попади я теперь в аналогичную ситуацию, заветная пилюля уже не понадобилась бы.

— Ощущение вас не обманывает, — отозвался старик. — Препарат как бы разбудил глубоко таящиеся в каждом физические возможности, и, чтобы вновь привести их в действие, уже не требуется дополнительного стимулятора. Достаточно лишь усилия воли. Теперь вы можете многое из того, что другим показалось бы фантастичным.

— Это гениальное открытие, — сказал чемпион. — Благодаря вам люди обретут возможность творить чудеса…

— Люди? — быстро переспросил старик. Отливающая металлическим холодом жесткость появилась в его взгляде. — Каких людей ты имеешь в виду, мой мальчик? Хороших или плохих? Добрых или злых? Щедрых или корыстолюбцев?

Чемпион глядел на него в растерянности, а старик продолжал:

— Я долго искал вас, а потом, когда нашел, долго к вам приглядывался, старался понять, из тех ли вы людей, кому можно доверить эту тайну. И я доверил ее вам, лишь твердо убедившись, что никто ни при каких обстоятельствах не использует во зло свои безграничные возможности. Разумеется, не последнюю роль здесь сыграло и то, что вы по-настоящему нуждались в моем снадобье. Не нужно было обладать слишком большим воображением, чтобы предвидеть, как туго вам придется в самом скором времени. Вот я и решил помочь вам, а заодно и убедиться в возможностях препарата. Ведь до сих пор я испытывал его лишь на себе.

— На себе? — переспросил пилот.

Старик вздохнул, подкатил свое кресло ближе к камину, протянул к огню широкие сухие ладони.

— Когда-то медики вынесли мне страшный приговор, — сказал он, — не оставляющий надежды. Понимаете, мальчики, никому еще не удавалось выжить с подобным диагнозом. Ваш покорный слуга оказался перед горьким выбором, как закончить жизнь. Вариантов было не так уж много. Например, купить место в первоклассной клинике и попытаться максимально оттянуть роковой срок, с бессилием ощущая, как каждый день, час, минута выжимают остатки твоей жизни. Уехать куда-нибудь в богом позабытую глушь, затерянную среди лесов и озер, где смерть среди чужих, равнодушных людей была бы так же проста и естественна, как шелест опадающей листвы перед зимой, как лед на замерзшей реке. Потратить все свои сбережения на несколько недель безумно дикого веселья в попытке заслонить неизбежное самыми изощренными утехами, а потом поставить точку с помощью надежного револьвера или бритвы «Жиллет». Но ничего из этого меня не устраивало, потому что… потому что я просто хотел жить, — горько усмехнулся старик. — Теперь это желание гаснет во мне, но тогда мозг, казалось, закипал при одной лишь мысли о неизбежности конца.