Личный кодекс - [2]

сказал мне, что предпочел бы, чтобы я не торопила события. Я пообещала ему, что не

стану спрашивать снова, не зная в то время, что нарушу это обещание, а последствия

будут такими жёсткими.

Это было частью его «Личного кодекса». На самом деле, это была самая невинная

часть его кодекса правил, как выяснилось впоследствии. В течение шести месяцев наше

общение состояло исключительно из переписки. Для меня так было безопасней.

Также это дало толчок к осознанию того, что я в чем-то нуждаюсь, но не осознавала

этого, пока Уоттс не вошёл в мою жизнь.

Одни только его слова, которые на вид были простыми черными буквами на белом

экране, составленные вместе так, чтобы сформировать идеи, пробудили во мне что-то, о

существовании чего я ранее и понятия не имела. Ту сторону моей натуры, которую, как

мне временами казалось, лучше было оставить непознанной.

Когда он прислал мне письмо, оно, как и всегда, пришло незадолго до полудня. Так

было не с самого начала, но в одном из моих писем к нему я упомянула, что, безусловно,

было   бы   очень   здорово   почитать   что-то   будоражащее   во   время   моего   обеденного

перерыва. Я всегда что-нибудь читала, и то, что я читала, влияло на меня тем или иным

образом, но ничто так не проникало вглубь меня, как слова, написанные Уоттсом.

Иногда это были короткие  письма, в которых спрашивалось,  читала  ли я ту или

иную   книгу.   Он   любил   обсуждать   литературу,   особенно   классическую.   Это   оказалось

одним из двух самых больших увлечений в его жизни, вторым — были женщины.

Будучи   человеком,   читающим   взахлеб   все   —   от   современной   литературы   до

классики,  — я, как  правило, могла отстоять собственное  мнение  в наших  дискуссиях,

даже когда он проверял мои знания. Мне даже удалось загнать его в тупик пару раз, и как

бы мне не хотелось признавать это, те дни были самыми яркими моментами моей жизни.

А порой его письма были пронизаны тем, что я иногда называю «сексуальным ядом»

из-за того, как они влияли на мою нервную систему.

Как-то   я   сказала   ему   об   этом,   используя   определение,   которое   придумала,   а   он

ответил, чтобы я не беспокоилась и что у него всегда найдётся противоядие.

Я   допустила   ошибку,   пытаясь   обыграть   его   во   флирте,   не   имея   ни   малейшего

представления, какое воздействие окажет его ответ на меня.

Я написала: «Противоядие мне не понадобится. Или ты имеешь в виду, что твое

мужское естество подавит мое, и мне не справиться с этим, так?».

В ответ Уоттс написал: «Меня заинтересовало твоё последнее слово. «Этим». Что

конкретно ты имеешь в виду под «этим»? Если под ним ты подразумеваешь меня в целом,

то есть вообще быть со мной, я думаю, у тебя были бы неплохие шансы справиться с

«этим». Если под ним ты имеешь в виду конкретно мой член, то это совсем другой вопрос.

Ты могла бы обработать «его». По крайней мере, после небольшого обучения».

Я прочла его письмо дважды, не уверенная в том, говорил ли он серьёзно или же

просто-напросто возвращал мне пас, который я запустила в него по сети, щёлкая меня им

же поносу.

«Обучение?   Интересно»,   —   написала   я   в   ответ.   —   «Я   всегда   была   способной

ученицей, хотя обычно это зависит от квалификации учителя».

Я получила ответ меньше, чем через пять минут: «Что ж, отлично. Вызов для нас

обоих.   Я   хотел   бы   начать   со   своего   рода   теста   на   профпригодность,   просто,   чтобы

выяснить,   что   ты   уже   умеешь.   Проведем   интерактивный   экзамен.   Никаких   вопросов.

Ничего вроде «Какая ваша любимая поза?». Элементарная ерунда. P.S. Когда я говорю,

что   не   будет   никаких   вопросов,   это   не   значит,   что   не   будет   той   части   экзамена,   где

придётся поработать язычком».

Он   дразнил   без   лишних   ухищрений.   Хорош,   спору   нет.   Но   его   слов   мне   было

недостаточно.

Он   писал   мне   о   своих   марафонах   тантрического   секса,   в   которых   мог   трахать

женщину часами, и они оба испытывали множественные оргазмы.

Он  прислал  мне  аккаунты   знакомых   ему  женщин,  которые   просто   мечтали  быть

придушенными шарфами с завязанными глазами, пока он делал бы с ними то, что хотел.

Он отправил сообщение о случайном рандеву в поезде про женщину, упавшую к

нему на колени в час пик, о том, как её юбка задралась сзади, а Уоттс расстегнул ширинку

и вошел в неё.

Это   были   и   короткие   сообщения   с   минимумом   описаний   и   длинные   письма,   в

которых подробностей было больше, чем многие люди хотели бы знать.

Моя увлечённость нашей перепиской была безграничной.

Честно говоря, бывали моменты, когда мне казалось, что он пытается шокировать

меня. Я даже задумывалась иногда, а не выдумывает ли он подробности своих любовных

похождений. А если это и вправду так, то я более чем впечатлена его воображением.

Это   может   быть   похоже   на   действия   какого-то   интернет   извращенца,   который

кончает, присылая мне пошлые сообщения, но уверяю вас — это было не так.

Меня возбуждали беседы такого рода. Каждое слово.

Я попросила его рассказать мне о своей личной жизни, которая пересекалась с его