Личный друг Бога - [8]

Танк помедлил. Спросил, осторожничая:

— Если мне что-то не понравится, я смогу выйти из игры?

— Да, — улыбнулся человек в ослепительно-желтой майке. — Из игры вы можете выйти в любой момент.

— Хорошо, — сказал Танк. — Я нанят.

— Рад слышать, — сказал человек в желтой майке и поднялся. — Через сутки карточка распадется. Так что поспешите… — Он не стал прощаться, отвернулся, словно потеряв всякий интерес к собеседнику, и шагнул на асфальтовую дорожку.

— Погодите, — сказал ему в спину Танк. — А зачем мы вообще встречались? Можно же было все решить через сеть.

— Считайте, что я просто хотел посмотреть на легенду, — не оборачиваясь, сказал Посланник.

Через минуту его желтая майка скрылась за деревьями.

А Танк еще долго сидел, крутил в пальцах картонный прямоугольник с написанными от руки буквами и цифрами, и слушал, как щебечут в кронах птицы, как ветер перебирает листву, а за кустами шиповника, за высокими бетонными берегами шумит автомобильная река.

Он сам не заметил, как задремал, а очнувшись, вдруг понял, что совершенно не помнит, как выглядел тот человек.

В памяти осталась лишь ярко-желтая футболка с цифрой 5 на груди.

И коричневые стекла очков в золотой оправе.

1

Он был жив.

В голове звонко стучали молоточки, скрежеща, вращались крохотные шестеренки, и медленно раскручивалась тугая пружина, своими стальными витками распирающая череп.

— Кто я? — прошептал Глеб и открыл глаза.

Три лица склонились над ним. Три пары глаз смотрели на него.

А потолок был так высоко, что кружилась голова.

— Что произошло? — спросил Глеб, стараясь не замечать боль.

— Они сбежали, — ответил Ирт. — Решили не связываться. Ушли вон в ту дверь, и больше не показывались.

— Почему? — Глеб застонал, приподнялся на локте, осмотрел себя. Вспомнил схватку, и то, как острозубый Пиранья орудовал кинжалами.

— Ты — Богоборец. Человек в маске тоже узнал тебя. И увел учеников.

— Какой Богоборец? О чем ты? — Непонимание породило злость; злость, смешавшись со скопившимся страхом, превратилась в бешенство. — Что за ерунда?! Что тут творится?!

— Ты — отмеченный, — с достоинством сказал Ирт и отодвинулся. — Ты — Богоборец, Амнезия.

Глеб заскрежетал зубами.

— На твоей спине — Знак, — сказал пожилой крестьянин.

— Мы думали, это просто легенда, — добавил рябой здоровяк.

Глеб выругался и зажмурился.

Он не хотел ничего видеть. И не хотел ничего знать.

Он боялся.

Боялся, что невозможное окажется правдой.

— Кто я? — прошептал он.

— Ты — неуязвим для оружия и магии. Ты — быстр, как щегол, силен, словно буйвол, верток, будто змея. Ты умеешь биться любым оружием, и можешь драться голыми руками. Говорят, это ты дал богу его силу, а потом убил его.

Глеб ладонями зажал уши.

Но настырные молоточки отбивали ритм, а свернувшаяся змеей пружина вращала шестеренки памяти. И они цеплялись друг за друга, и проворачивались, проворачивались, проворачивались…

Глеб помнил дом. Свою квартиру — большую, трехкомнатную. И еще одну, другую — маленькую, темную, запущенную. Он помнил двор, вид из окон, березу, растущую у подъезда, кусты возле гаражей, где подростки вечерами распивали спиртное, теплотрассу, на которой любили спать бродячие собаки. Он помнил день операции. Была весна, с крыш сбрасывали снег, с карнизов сбивали сосульки, а он шел по улице мимо трепыхающихся флажков ограждения и думал… О чем он тогда думал?.. А у хирурга дрожали руки, а потом бабушка-сиделка баюкала, напевала что-то, и голове работал целый завод, что-то щелкало, гремело, стучало…

Нейроконтактер.

Дыра в голове. Зубастая гребенка контактов, запустившая щупальца в мозг, укоренившаяся в нем.

Мост в виртуальный мир…

Глеб не мог вспомнить, когда в последний раз он подключался к сети.

Нет, он помнил подключения, но все они были одинаково близки. Вернее, одинаково далеки. Какое из них было последним — он не мог определить.

Его память сделалась плоской. В его воспоминаниях не было времени. На них остались лишь отметки — словно даты в углах фотографий.

Да и сами события уподобились фотографиям — кусочки прошлых жизней, выхваченные вспышкой, пойманные объективом.

— Что со мной?

Вся жизнь — череда фотографий.

А между ними — зияющая пустота. Затягивающая. Гулкая. Гипнотическая.

— Что произошло? — Глеб схватил Ирта за грудки, дернул на себя: — Что со мной произошло? Вы можете объяснить? Вы знаете?

— Ты существуешь, — сказал Ирт. Кажется, он сам не мог в это поверить.

2

Они решили здесь не задерживаться.

Но перед там, как уйти, они освободили всех узников.

Орудуя боевым молотом, сея искры, Глеб разбил замок, вырвал скобы засова, ударом ноги распахнул дверь с маленьким зарешеченным оконцем в центре, крикнул:

— Выходите!

Десятки пар глаз испуганно смотрели на него. Скорченные фигуры жались к стенам и друг к другу, медленно отползали в тень.

— Вы свободны, — сказал Глеб. Но люди не поняли, не поверили ему. И лишь когда в проеме показался Ирт, когда он, широко улыбаясь, повторил слова Глеба, заключенные рабы ожили, задвигались, зашумели — все громче, все радостней.

Глеб вывел освобожденных людей на восьмиугольную арену, поднял руки, призывая к тишине, требуя внимания. Когда шум унялся, когда все лица повернулись к нему, он указал на нишу, где стояли оружейные стеллажи и велел вооружиться.