Личные мотивы. Том 2 - [4]

В третий выходной они отправились в дельфинарий, и Настя ела мороженое и так аплодировала, что отбила ладони.

– Знаешь, – сказала она мужу, когда представление закончилось и они выходили на улицу, – я даже в детстве так не хлопала, когда меня в цирк водили.

– Тебе в цирке понравилось меньше, чем здесь? – уточнил Чистяков.

Она покачала головой:

– Не в этом дело. В детстве все это воспринимается просто как фокус, тебе интересно, ты веселишься и хлопаешь. А сейчас-то я понимаю, сколько титанического труда стоит за каждым трюком, сколько сил, терпения и выдержки нужно, чтобы добиться таких результатов. И это меня восхищает. Я аплодирую не дельфинам, а тренеру.

– Выходит, тебе полезно было сходить в дельфинарий, чтобы это понять, – философски изрек Алексей. – Делаем вывод, что даже выходной день не прошел даром для твоего внутреннего роста.

– Да ну тебя! – рассмеялась Настя.

Но в глубине души она понимала, что насчет внутреннего роста муж прав. Этот рост начался внезапно и неожиданно, всего лишь с согласия сделать новую стрижку, тогда, в феврале, в провинциальном Томилине, но с того момента у Насти будто глаза стали раскрываться, и она начала осознавать, как многого в этой жизни она не знала, не видела, не слышала и не понимала, увлеченная работой и погруженная в повседневные дела. Может быть, выход на пенсию для того и придуман, чтобы люди начали наконец прозревать?

* * *

Концерт разочаровал, а ведь они специально заранее смотрели программу и радовались, что услышат свои любимые произведения – Третий концерт Бетховена и Второй концерт Сен-Санса. Оркестр явно не успевал за молодым солистом, который изо всех сил стремился продемонстрировать резвость пальцев и постоянно убегал вперед. Да и струнная группа подкачала… Только к дирижеру у супругов Сорокиных никаких претензий не было, его прочтение их полностью устроило.

После концерта они решили пройтись пешочком, вечер был тихим и приятно прохладным. Вилен Викторович, правда, ворчал, поминая недобрым словом и слишком ретивого солиста, и неудалую струнную группу, но Ангелина Михайловна делала вид, что не обращает внимания на дурное настроение мужа, и старалась завести с ним разговоры на отвлеченные темы. Но сбить Сорокина с толку оказалось не так-то просто. Если начал он с того, что ему не понравился концерт, то очень скоро ему уже не нравилась и Москва в целом, и их жизнь в столице в частности.

– Зря мы все это затеяли, – в сердцах бросил он.

– Ты о чем, Виленька? – встревожилась Ангелина Михайловна. – Что мы затеяли?

– Да все вот это! – Он сделал неопределенный жест рукой. – Конца этому не видно. А в результате я не могу распоряжаться своей жизнью так, как хочу. Я не могу лечь днем поспать, не могу посидеть с книгой, когда мне хочется, потому что должен таскаться по зоопаркам и планетариям. А ты? Ты же вынуждена без конца печь пироги и плюшки и развлекать разговорами старого солдафона. Разве это жизнь? Разве об этом мы с тобой мечтали? Ну скажи, Геля, неужели нам с тобой плохо было дома, в Новосибирске? Мы с тобой жили как хотели, ходили по театрам и концертам, много читали, много гуляли, все обсуждали и ни на кого не оглядывались.

Ангелина Михайловна не на шутку перепугалась. Откуда у Вилена такие настроения? Надо немедленно что-нибудь предпринять, чтобы эти пока еще слова не переросли в действия.

– Ну что ты, Виля, – она постаралась говорить успокаивающе, – зачем ты так? Мы с тобой вместе это решили, мы вместе пришли к выводу, что там, дома, мы чахнем от скуки, от безделья, от бесцельности нашего существования. А теперь у нас появилась цель, и мы обрели смысл. Разве не так?

– Я не вижу никакого смысла в том, что мы делаем, – резко ответил Сорокин. – Смысл есть только у Максима, вот перед ним действительно стоит цель, вполне понятная и осязаемая, а у нас что? Мы с тобой превратились в мальчиков на побегушках, выполняем его указания, делаем, что он велит. Тебе самой это не противно? Почему ты не хочешь бросить все, вернуться и снова жить как прежде? Давай все бросим и уедем, пусть Максим сам решает свои проблемы.

Нет, это, на взгляд Ангелины Михайловны, уже совсем никуда не годилось! Как это так: все бросить и уехать? А жизнь в столице? А театры, выставки, музеи, концерты? Новосибирск, конечно, крупный культурный центр, но с Москвой-то в любом случае его не сравнить. Тем более начинается лето, а значит – гастроли многочисленных трупп, среди которых бывают необычайно интересные. А как же спектакли в рамках Чеховского фестиваля? Надо во что бы то ни стало переубедить мужа.

– Но ты вспомни, как ты радовался, когда Максим в первый раз к нам приехал и рассказал о своем плане! Тебе же было интересно, ты с удовольствием поддержал его, обещал помочь. Ты так загорелся этой его идеей!

– Ну, то было тогда, а то – сейчас… Я не думал, что это будет так долго и так трудно. И так скучно. Я перестал быть хозяином самому себе, я превратился в дурака какого-то, который служит, как верный пес, молодому богатею. Мне в моем возрасте это противно, неужели ты сама не понимаешь?

Так бывало всегда: Вилен быстро увлекался чем-то, загорался, но точно так же быстро остывал и терял интерес.