Личностные расстройства - [79]

Эти лица «неустойчиво» когнитивны, не склонны опираться на когнитивные функции в их отношениях с другими людьми, с реальностью в целом. Т. Миллон подчеркивает также такие черты, как поиск острых ощущений («аффектируемость»), склонность к флирту, гедонистичность и слабо представленное стремление к самоанализу. Пациенты с ГЛР «неметодичны», непунктуальны; они плохо справляются с рядом «взрослых» обязанностей, касающихся учета, контроля за расходованием денег, планирования и т. д.

Диссоциативные защиты включают использование «очаровывающего» поведения, создание привлекательного фасада для обезоруживания людей, критикующих их или потенциально в этом отношении опасных. У них хорошо развит навык отвлекать себя от неприятных эмоций в связи с конфликтами, трудными для разрешения ситуациями, неудачами, психическими травмами. Наряду с диссоциацией, для блокирования осознания неприемлемых желаний используется репрессия.

Р. Иссер (R. Easser) и Р. Лессер (R. Lesser) [3] на основании опыта психотерапии пациентов с ГЛР предостерегают от опасности для терапевта попасть в «нежную ловушку», которую эти лица часто конструируют, проявляя различные варианты сочетанного со страхом кокетливого сексуализированного поведения. O. Финихель (O. Fenichel) [4], касаясь этой стороны вопроса, говорил о «псевдогиперсексуальности». В структуре последней присутствует супрессированная (подавленная на сознательном уровне) сексуальность, которая возникает в слегка замаскированной форме в виде кокетства и быстро преходящего, но интенсивного энтузиазма. Уход от реальности в мир фантазий также связан с этим феноменом, что может приводить к созданию и развитию пациентками/пациентами «внутреннего мира» со сложными динамическими переживаниями. Эмоции в таких случаях не фиксируются первично на объектах/событиях внешней реальности (или диссоциируются от нее), а «обслуживают» внутренние сценарии.

Пациенты с ГЛР обычно сохраняют детский «Я»-имидж, со свойственным ребенку очарованием и неопытностью, что может помочь им завоевать симпатии значимых людей. Многие пациенты воспитывались в семьях, где родители, очевидно, неосознанно создавали ситуации «двойной связки» Г. Бэйтсона (G. Bateson) в вопросах сексуальной тематики. Один или оба родителя говорили о сексе как о чем-то грязном и неприемлемом, но в то же время вели себя так, как будто это явление очень возбуждающе и желаемо. Такая позиция отражает имитированную «вынуждаемость» или «одолжаемость» вступления в сексуальные отношения как результат настойчивости партнера/партнерши при сохранении исходной позиции нежелания, скрываемого за поверхностным флиртом, холодности и эмоционального неучастия. Секс разрешается при условии его диссоциации от «Я».

Р. Иссер и Р. Лессер [3] считают, что «интенсификация и преувеличенное выражение эмоций могут быть использованы в качестве психологической защиты против когнитивного распознавания внутренних конфликтов».

Поведение лиц с гистрионическим расстройством, очевидно, во многом связано с характером родительского воспитания (парентинга). Так, например, свойственная пациентам с ГЛР эмоциональность и стремление быть соблазнительными непосредственно отражают поведение родителей, когда в отношениях между отцами и дочерьми позволено проявлять свои эмоции значительно в большей степени, чем в отношениях с мальчиками. Стремление акцентуировать свою привлекательность во взрослом возрасте у женщин с ГЛР является в этом контексте выражением бессознательного желания воссоздать комфортную прежнюю детско-подростковую ситуацию отношений в семье.

M. Стоун, изучая смешанные варианты ГЛР, пришел к заключению, что зависимые и мазохистские черты достаточно часто сопровождают ГЛР. Сочетание признаков ГЛР, зависимых и мазохистских черт не является случайным и отражает наличие объединяющего их радикала — стремления играть роль зависимого и/или страдающего ребенка (в последнем варианте страдание является «платой» за запрещенное сексуальное удовольствие) и делать себя более привлекательными для присутствующего в воображении сильного «спасителя». Пациенты с ГЛР обычно обнаруживают экстравертивные черты поведения в поиске острых ощущений. В то же время среди индивидуумов, приближающихся к пограничному уровню расстройств, наблюдались черты внешней стеснительности и избегания. М. Стоун выделяет синдром «истерической дисфории» у пациентов со смешанной формой личностного расстройства, в котором присутствуют черты ГЛР, ПЛР и депрессивного личностного расстройства.

Относительно редко встречаются случаи сочетания гистрионических и шизоидных черт. М. Стоун описывает пациентку, которая в детстве находилась в инцестуозных отношениях с отцом и матерью. Пациентка во взрослом возрасте представляла любовную смесь соблазнительности, гиперсексуальности, эксцентричности, подозрительности, странной, но впечатляющей речи и магического мышления.

Большинство пациентов, описанных Хелен Дейч (H. Deutsch) [2] под термином «личность как будто», с точки зрения сегодняшней оценки, обнаруживают преимущественно гистрионические черты, при одновременном наличии нарциссических характеристик. Эти лица воспитывались, как правило, в состоятельных семьях, в которых они не находились в центре родительского внимания. Основной акцент в воспитании делался на внешней презентации, необходимости всегда производить хорошее впечатление на окружающих, соблюдать «хорошую форму». Моральные качества, самодисциплина не принимались во внимание. Это приводило к тому, что дети ощущали недостаточность связи с родителями. Они были предоставлены своим желаниям, которые не контролировались родителями. В результате воспитывались личности «как будто» — с тенденцией вступать в кратковременные интенсивные любовные связи с частой сменой партнеров, приспособлением ко вкусам и системам ценностей последних, в надежде таким образом вызвать сильную эмоциональную привязанность к себе.