Личное одолжение - [8]

— Ах, ты сегодня намного лучше выглядишь! — воскликнула Салли, ставя на стол блюда с картофельным пюре, жареной корейкой и салатом из свежих овощей.

Ради матери Клэр заставила себя кивнуть и улыбнуться. Даже просто сидеть напротив Шеннона ей было трудно. Но она любила отца и мать и ради них старалась не обращать внимания на его присутствие и вести себя так, будто они одни в семейном кругу.

Пол улыбнулся, передавая ей блюдо с корейкой.

— Как ты, не возражаешь, чтобы Шеннон тут пожил какое-то время?

Ощутив на себе взгляд гостя, Клэр не решилась поднять голову: он наверняка пронизывает ее своими пристальными глазами хищника. Она посмотрела на отца, и его открытое доброе лицо дало ей силы солгать. Ложь во спасение, успокаивала себя Клэр, улыбаясь и кивая.

Шеннон ел медленно, всеми порами впитывая душевную семейную атмосферу. Ароматы жареного мяса с густой подливкой и запекающихся в плите яблок были лучше всех благовоний мира.

— Уж не знаю, что вы сделали, — обратилась к нему Салли, — но только Клэр выглядит значительно лучше! Правда же, Пол?

Муж поднял глаза от тарелки:

— Ма, ты ведь знаешь, как дочке неприятно, когда мы говорим так, словно ее тут нет.

Салли виновато улыбнулась Клэр, но она лишь удивилась, как это вообще возможно хорошо выглядеть в присутствии Шеннона. Она решила, что матери просто хотелось бы думать, что ей лучше. Со сжавшимся сердцем Клэр в который раз подумала, как тяжело родителям в последние месяцы. Они оба заметно постарели. Огорчало и то, что ее глупая попытка «выйти в мир» столько стоила. К счастью, лечение было оплачено за счет ее страховки. Клэр знала, что родители в случае необходимости продали бы ферму, лишь бы помочь ей справиться с расходами.

— Давайте поговорим о вас, Шеннон, — весело проговорила Салли, переводя на него свой добродушный взгляд.

Шеннон увидел, что Клэр пристально смотрит на него — с любопытством и каким-то затаенным чувством, от которого у него вдруг заколотилось сердце. Ему не хотелось быть невежливым, и, помедлив, он с холодком в голосе признался:

— Обычно, Салли, я ни с кем не откровенничаю.

— Это почему же?

Пол запротестовал:

— Кисонька, человек имеет право на секреты, разве нет?

Салли понимающе усмехнулась.

Шеннон кашлянул, размазывая вилкой пюре. Ему стало очевидно, что от дружелюбных расспросов Салли не уйти.

— Моя работа связана с делами чрезвычайной секретности.

Его объяснение прозвучало резковато — он надеялся, что на этом расспросы прекратятся.

— Но, право, — с мягким смешком продолжала Салли, — вы можете, например, сказать мне, женаты ли вы. Или рассказать о ваших родных.

Наступило напряженное молчание. Шеннон положил вилку, стараясь спокойно отнестись к расспросам, понимая, что за ними не стоит ничего дурного. Пол бросил извиняющийся взгляд. Но Клэр смотрела на него с нескрываемым интересом, явно ожидая ответа.

Шеннон почувствовал, как к его шее и щекам приливает кровь. Воспоминание о семье пронизало его мучительной болью. Ему показалось, что всколыхнувшееся горе на мгновение отняло у него все жизненные силы…

И тут он встретился с сочувствующим взглядом Клэр.

Шеннон стремительно встал, чуть не уронив стул.

— Извините, — хрипло проговорил он, — я сыт.

Клэр заметила боль в глазах Шеннона, уловила с трудом сдерживаемое чувство горечи в его голосе. Повернувшись, он молча вышел из комнаты.

— О боже, — прошептала Салли, прижимая пальцы к губам, — я не хотела его огорчать…

Протянув руку, Клэр сжала ее пальцы. Хоть она и немая, но, по крайней мере, может успокоить мать прикосновением.

Пол откашлялся:

— Ма, он человек замкнутый. Разве ты этого не поняла?

Салли виновато пожала плечами:

— Наверное, поняла, Пол, но ты же меня знаешь — вечно во все лезу… Может, мне пойти за ним и извиниться?

— Просто оставь его в покое, ма, и он оттает, — посоветовал Пол.

— Не знаю, — расстроенно прошептала она. — Когда я спросила его о родных… Вы видели его лицо?

Кивнув, Клэр выпустила пальцы матери. Она и сама думала о том же. Шеннон очень болезненно воспринял вопрос о семье: на мгновение в его глазах отразилась мука. Клэр охватило желание обнять его и успокоить, сказать, что все будет хорошо. Но будет ли?

Ей так хотелось бы успокоить мать, ведь в ее вопросах не было ничего обидного. Просто Салли — человек теплый и общительный. Но Клэр было понятно и то, что Шеннону эти вопросы неприятны. Она попробует объясниться с ним, когда они останутся вдвоем, — ведь ее нужно проводить домой: отец никогда не разрешает ей возвращаться в темноте одной.

Почему ей хочется узнать Шеннона? Ведь она впервые увидела его всего несколько часов назад. Конечно, то, что он друг Найджела, говорит о чем-то. Со слов Шейлы Клэр знала, что Найджела окружают только преданные и порядочные люди. Но в то же время, это — наемники, люди жесткие. Клэр никогда не имела с ними дела. По правде говоря, она вообще редко общалась с мужчинами, особенно своего возраста. Она не надеялась, что сможет сгладить неловкость между матерью и Шенноном, но все же решила попытаться. Иначе мать будет нервничать каждый раз, когда он будет садиться за стол.

Шеннон сидел в гостиной, делая вид, что смотрит телевизор, когда из кухни вышла Клэр. Он не решался посмотреть на нее, пока она не протянула ему какую-то записку. Он заметил в ее глазах неуверенность, нескрываемое сочувствие. Невольно он напрягся, зная, что уже причинил окружающим обиду своей резкостью. В записке было сказано: «Проводите меня домой, пожалуйста». Устоять перед ее умоляющим взглядом было невозможно.