Личное дело 1834 - [8]

И Толян прекратил вырываться.

Внутри что-то оборвалось и рухнуло, разбившись на мелкие осколки. Он стоял, удерживаемый Беритом, уже отстранённо наблюдая за происходящим, даже не чувствуя боли в руках, вообще ничего не чувствуя. Потом закрыл глаза.

— Смотреть! — демон сдавил горло фиксирующей рукой сильнее.

— Отпусти — захрипел Толян. — Этого нет, этого просто нет,… ты всё подстроил…

— Пока нет, смертный, пока… Но будет, сегодняшним вечером. Если ты будешь и дальше упираться! Последний шанс, урод, слышишь? И это только начало того, что я тебе приготовил. Ты согласен на сделку?

— Нет, ссука… хуй тебе, а не Дашка…

Берит взвыл — Ну тогда быть посему!!!! — и отпустил рухнувшего на колени Толяна. Толян медленно поднял голову и посмотрел на уже свершающееся с его женой насилие, первый насильник, похрюкивая, ускорялся.

Смотря на это Толян начал тихим голосом.

— Послушай меня, демон Берит, теперь я тебе поклянусь. Я клянусь всем тем, чем клялся ты и тем чем вообще можно поклясться. Что я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты ничего не добился. Более того, я клянусь, что моя дочь будет готова к встрече с тобой или любым из вас. Я сделаю все, чтобы она знала всё, что вообще можно знать о вас и когда вы придёте за ней, она будет готова к этому! Если есть способ причинить вред, таким как ты, я узнаю его и научу этому Дашку. ТЫ СЛЫШИШЬ, УБЛЮДОК, Я КЛЯНУСЬ!!! — сорвался на крик Толян — А теперь можешь проваливать в ад, ни хуя ты от меня не добьёшься. Я всё сказал. — Толян посмотрел на демона, но демон не смотрел в его сторону.

Казалось, он вообще не слушает Толяна, да и к происходящему на поляне потерял интерес.

Берит смотрел куда-то вправо невидящим взглядом…

— Не смей! — Вдруг выдал он — Не смей маленькая потаскушка… Ах ты ж стерва…

И уже обращаясь к Толяну — Всё, теперь ты мне больше не нужен, смертный, и время разговоров прошло.

— Не так быстро! — раздался, откуда-то спокойный баритон — не так быстро, Нечистый.

6

Дуракам везёт? Не такие уж они и дураки!

Хенрик Ягодзиньский.

День Даши (Дашук, как звал её папа) начинался не так уж и плохо. Она проснулась в хорошем настроении и если обычно она уходила в сад с боями, хныча и всячески саботируя процесс умывания — расчёсывания-одевания, в это утро в отличие от обычных всхлипываний и жалоб, она спокойно отправилась в сад. То ли потому что за окошком светило набирающее силу солнышко, то ли потому что мама разрешила взять с собой одну из маленьких кукол. У куклы было очень красивое платье и Даша, сжав куклу в руке, поцеловав мамочку на прощанье, шмыгнула в группу.

Воспитательница объявила детям, что у Лены Михайловой сегодня день рождения и после завтрака всем роздали по конфете. До обеда она играла с девочками вместе, устраивая куклам чаепитие. А потом всё испортил противный Вовка. Вовка Позлеев. Позюлькин-Писюлькин. Он всегда всё портил и ломал. И ещё он был ябедой. Началось с того, что он вытер козявки, добытые из носа, об красивое платье Леночки. Леночка расплакалась, а Вовка, не унимаясь, дразнился и потом ещё плюнул на её куклу, вот в этот момент Дашук и вцепилась в Вовку.

Она расцарапала ему щёку, и пребольно тяпнула за спину, уже верещавшего, и пускающегося на утёк Вовку. Воспитательница Алла Николаевна (молодая, дебелая деваха 24-х лет) читавшая книгу за своим столом оторвалась от чтива только в тот момент, когда вопящий благим матом Вовка нёсся на всех парах к её столу. Первое что она увидела это его кровоточащую щёку. Выяснить, кто это сделал, было делом минуты, и Даша была отправлена на Стул Позора. Даша расплакалась от такой несправедливости и, отсидев на стуле минут пятнадцать, попросила, чтоб её выпустили. А дальше… Дальше Алла Николаевна потребовала, чтоб она извинилась перед Вовкой. Даша уже собиралась выпалить магическую фразу отпущения со Стула Позора. «Прости-меня-пожалуйста-я-больше-так-небуду», но, наткнувшись на ухмыляющуюся рожицу Вовки, которого Алла Николаевна подвела к ней для извинений, вдруг сказала:

— Не буду.

— Даша, смотри, как ты его расцарапала! Разве так ведут себя хорошие девочки? Что мы скажем Вовиной маме? (Действительно — подумала Алла Николаевна — Вот что я скажу этой истеричке? Надо бы сказать матери Дашки, всё равно её раньше забирают обычно, чтоб готовилась сама с ней разговаривать. Пусть сами со своими выродками разбираются. Как бы до заведующей не дошло, эта истеричка способна и настучать. Дерьмо. Блядь).

Но Даша молчала.

— Даша, мы с Вовой ждём.

— Не буду. Он плохой. Он плюётся.

— Даша, но ты ведь могла мне сказать, а не царапаться и кусаться. А теперь смотри, что ты натворила (засранка). Посмотри, посмотри! — Алла Николаевна повернула Вовку расцарапанной щекой, жёлтой от йода, так чтобы Даше лучше была видна её работа.

— Не буду.

«Не смей!»

— Даша! — укоризненно покачала головой Алла Николаевна.

— Не буду небудунебудунебуду — заткнув уши пальчиками и зажмурившись, скороговоркой отказалась Дашук.

«Не смей маленькая потаскушка».

— Ну, тогда мы пойдём гулять, а ты будешь сидеть на Стуле Позора и думать над своим Плохим Поведением.

— Ну и пусть!!! Позюлькин-Писюлькин!!! — прокричяла Дашук в ответ.