Лицензия на убийство. Том 1 - [47]

Ковалёв, не скрывая удовольствия, подошёл к Жабу, который уже сидел в настоящей рубке и прокладывал курс.

— Вот видишь, — гордо сказал бывший штурмовик другу. — А ты не понимал, зачем я столько денег ухлопал на эту капсулу. Весь мозг мне тогда вынес. Как она выдержит открытый космос? Ну, как она выдержит открытый космос? Вот сейчас, положа руку на сердце, скажи: тебе не всё равно, выдержит ли она вообще открытый космос?

Лёха расхохотался, а Жаб его серьёзно спросил:

— А зачем ты его заставил второе щупальце поднимать?

Ковалёв прекратил смеяться.

— Потом объясню, когда операцию тебе сделаем. Ты лучше скажи: ничего не забыл?

Амфибос вздохнул, встал с кресла и подошёл к товарищу. Он немного наклонил вперёд свою круглую лысую голову и придвинул её прямо к Лёхиной груди. Ковалёв размял кисти рук, затем медленно, явно получая от этого невероятное удовольствие, лизнул подушечку среднего пальца на правой руке. После чего приложил ко лбу товарища правую ладонь так, что её основание плотно упёрлось в верхнюю часть лба амфибоса. Потом Лёха левой рукой оттянул напряжённый средний палец правой и резко отпустил его. Палец с невероятным треском соприкоснулся с головой Жаба.

Затем улыбающийся комедиант медленно поднёс правую руку ко рту, нежно подул на средний палец, словно перед этим обжёг его, и с тем же спокойствием и величавостью повторил процедуру ещё два раза. Амфибос за это время не проронил ни звука. В конце он лишь потёр рукой голову, после чего спросил:

— Но как ты смог так угадать?

— Жаб! Я не угадал, а знал наверняка! И именно поэтому пожалел тебя и не стал спорить на деньги. А голова у тебя всё равно чугунная, так что считай: на интерес спорили.

— Но почему? Мы же сделали ему очень хорошее предложение, — не успокаивался амфибос. — Зачем ему было так себя вести? Тем более, вон оно как для него всё закончилось. Сидит сейчас в капсуле, с простреленным щупальцем и ждёт отправки домой без гарантий, что долетит.

Лёха посмотрел на товарища, как на ребёнка, и сказал:

— Дружище! В этой галактике меня больше всего удивляют две вещи. Первое — это удивительное разнообразие разумных рас, большую часть из которых составляют существа гуманоидного и близких к нему типов. А второе — что из всех этих рас нам, людям, ментально наиболее близки не какие-либо гуманоиды и даже не отдалённо похожие на них рептилоиды, а вот эти бесформенные мерзопакостные кальмары. Улавливаешь, к чему я клоню?

— То есть, ты хочешь сказать, что он поступил, как человек, и поэтому ты угадал? Выходит, любой человек поступил бы так же? — удивился амфибос.

— Ну, не любой, но мысли твои в этот раз пошли в верном направлении.

— Ты бы так поступил?

— Я — нет. Скорее всего, нет. Но девяносто пять процентов моих собратьев поступили бы только так. Исключительно так! А то и хуже!

— А куда хуже-то?

— Поверь, дружище, есть куда — плохо ты людей знаешь.

Амфибос разочарованно развёл руками, да так печально, что Лёха решил его немного приободрить.

— Но не могу не отметить, что идея замаскировать капсулу именно под лжерубку была твоя, и она лишний раз подтвердила твою гениальность. Сколько у нас времени до прыжка?

— Минут сорок. Уже почти покинули орбиту; как только выйдем из зоны видимости поста орбитальной охраны, сразу же прыгнем. Не хочу, чтобы они засекли момент прыжка и проследили курс.

— Перекусить успеем? Или сначала скинем балласт, а потом устроим вечеринку?

Жаб пожал плечами.

— Ладно, давай сначала скинем, — согласился потерпеть с обедом Ковалёв. — Пока этот беспозвоночный тиран на корабле, я не чувствую себя свободным. А ты как? Ощущаешь ещё железные оковы рабства на своей серо-зелёной шее?

— Нет, — ответил Жаб. — Не ощущаю, но что толку? Вольную он нам не дал. Значит, по закону мы — его рабы. Не нравится мне это.

— Как будто мне нравится. Но в Обитаемом Пространстве на подавляющем большинстве планет законы Кхэлиэ не действуют. Так что мы, как минимум, не загнаны в угол.

— Только действует Кодекс. Причём и на наших родных планетах тоже. Забыл про имущественную часть приговора? А мне не хочется всю жизнь прожить, отдавая каждый заработанный юань этому кальмару.

— Жаб! Какую всю жизнь? Надо быстро искать настоящего убийцу — это и будет нашей вольной. А что касается Кодекса, так для нас сейчас важно не то, что он действует на наших планетах, а что он не действует на Шорке. И это намного важнее!

— Да на Шорке вообще ничего не действует, — заметил Жаб.

— Не скажи, там действует Закон о Неразглашении банковской тайны. На данный момент важнейший для нас закон.

Лёха был прав. Банковские законы Шорка, а именно Закон о Неразглашении банковской тайны, позволил комедиантам скрыть от кальмара основную часть своих сбережений. После того, как суд Олоса признал их самих имуществом господина Чэшээ Чэроо, всё их движимое и недвижимое имущество автоматически перешло кальмару. И Кодекс Пятой Конфедерации гарантировал кхэлийцу исполнение этого решения на всех планетах, входящих в эту самую Пятую Конфедерацию.

И что самое важное, даже те планеты, которые не признавали рабства, и те, на которых оно было официально объявлено вне закона, признавали решения суда в имущественной части. Прилети комедианты на такую планету, их самих хозяину бы не выдали, а вот корабль конфисковали бы и передали кальмару. И не важно, что Жаб летал по доверенности от Армии Альянса.