Лица - [42]

Блэр не хотела выдавать плохого настроения, но справиться с собой не получилось:

– Ты сняла щиколотки Шепвелл? Как бы ты ни сходила по ней с ума, насчет них я беспокоюсь.

– Во-первых, вспомни, что мы сменили ей имя на Уэллс, никакой Шепвелл. Девчонка она с характером, но щиколотки у нее отличные. Так что, начнем? А то потом все станут ворчать, что попали в пургу.

– Дай мне десять минут. – Она посмотрела на часы из золоченой бронзы, точно под цвет лака, которым был покрыт стол. – Заноси в два десять.

Блэр потянулась за трубкой серого телефона. Верней, не она сама, а ее тело. Примитивное, слабое, как он говорил, «сплошной животный инстинкт, нуждающийся в постоянной дрессировке». Казалось, он уже приказал ей через расстояние чувствовать его сквозь велюровый свитер и мягкие фланелевые брюки – подарок от Валентино. Будто они снова в его спальне, обнаженные, он сзади нее. Тогда, в субботу днем, это продолжалось больше часа, и, хуже того, после Блэр пришлось выступать в роли хозяйки дома для его ближневосточных партнеров. Она не могла сесть с ними за стол, принять участие в разговоре. Только курила и разносила вино и закуски, медленно, до ужаса медленно расхаживая в белом шелковом платье по двухэтажному дому на Пятой авеню. К платью прилагалась воздушная блузка – этот свадебный наряд из новейшей коллекции купил ей он, «за хорошее поведение».

Как и раньше, он говорил с ней, как незнакомец, благородный, но держащий дистанцию. Свидание назначал, словно врач назначает время приема. В какой-то мере так и было. Вот уже год, как ее здоровье, душевное и физическое, зависело от него. Оглядываясь назад – изредка Блэр осмеливалась на это, – она не могла понять, как это случилось, но смиренно и покорно приняла тот факт, что этот человек овладел всей ее жизнью.

Говорили они не больше трех минут, и разговор, как обычно, закончился жесткой командой, заставившей забыть о работе и положении и вспомнить себя настоящую. Голос переполнил Блэр энергией. Она славилась энергией, об этом даже писали в «Одежде для женщин». Но этот человек! Она пристрастилась к нему, как к наркотику.

Блэр достала бронзовый прибор для открывания писем и опустила его в стакан ледяной воды, что всегда стоял на столе. Она встала, расстегнула брюки и, расставив ноги, осторожно просунула туда ледяной предмет, дрожа всем телом, пока он проходил внутрь. Шок от ощущения собственной горячей кожи, всасывающейся в металл, заставил ее застонать от желания к человеку, научившего ее этому, нет – приказавшему научиться.

– Оставайся влажной, – услышала Блэр его последние слова. Все еще мягко постанывая, послушная каждому его приказу, Блэр вытерла прибор салфеткой, положила его на место, застегнула брюки и уселась за стол звонить Пен.

– Пен, что вас там задерживает? – холодно спросила она. – Запускаем шоу.

Удивительно ли, что Алекса так изменилась?

Затрещал будильник, но Джо не спала уже несколько часов, мучительно ворочаясь: почему так неуютно, так одиноко всегда, когда они с Алексой остаются наедине? Да и нечасто они бывают вдвоем. Вот уже три месяца Джо жила в Нью-Йорке, непрерывно пытаясь угнаться за сестрой, и удавалось это нечасто.

Раньше Джо просто считала сестру безответственной, теперь на ум приходило другое слово. Алекса стала совершенно ненадежной. Она не только опаздывала – иногда вообще не объявлялась. Не только срывала встречи – пропадала на сутки-двое, и никаких извинений. Обычно следовала равнодушная отговорка: «Снималась… фотографы – просто звери… Пен Уоверли отослала меня в другое место… Блэр знакомила меня с…»

Алекса в уникальном положении. Джо поняла это лишь сейчас. «Вью» сделал ее звездой за одну ночь. Пенелопа считала делом чести раскрутить новую звезду – поменяв ей имя, выбирая за нее одежду и прически, чтоб подчеркнуть ее «лучшие стороны». Пен сама выбирала время выхода в свет: «…в «Элинс» – не раньше половины десятого, в «Ле Сирк» – только на обед, и ни в коем случае на ужин». Алекса от души веселилась, рассказывая, как Пен не пускала ее на модные тусовки манекенщиц. Учитывая все это, ровно через сорок восемь часов пребывания в Нью-Йорке Джо уже испытывала отвращение к одному ее имени.

Еще до того, как Алекса впервые появилась на обложке, агентства моделей успели окружить ее всякого рода личными услугами – лимузин с шофером, личный швейцар и – что совсем здорово – великолепные обеды, мечта любого гурмана, доставлявшиеся в любое время дня и ночи. «После двух-трех часов в студии в коленях дрожь, воды не вскипятить, – рассказывала Алекса, – так что это большой плюс».

– Когда я позвонила тебе, – призналась Алекса, – как следует не подумала. Решила, что со всем вдвоем справимся. Из «Вью» обещали еще хорошего бухгалтера-консультанта. Будем знать, куда лучше денежки вкладывать.

Джо не могла поверить, как обыденно сестра рассуждает об огромных заработках. Сколько точно вы ходило, Джо не знала, но, прикинув в уме, насчитала не меньше двухсот тысяч в год. А мама еще думала, что, иногда имея в час сто долларов, хорошо получала! Джо быстро поняла, что, выбирая людей в окружение Алексы, «Вью» хотел заручиться гарантией, что конкуренты не смогут ее перехватить.