Лезвие бритвы - [71]

Первой оделась Леа. Она стояла, умело балансируя на маленькой, спущенной за борт платформе, по щиколотки в воде, вполоборота, улыбаясь товарищам. Маска, сдвинутая на лоб, торчала над смеющимися глазами. Волосы, крепко завязанные узлом, блестели, как и смуглая, сохранившая загар поздних купаний кожа, в тон золотисто-коричневому купальнику. Белые цилиндры воздушных баллонов тяжело легли на спину, но Леа стояла прямо в ожерелье из гофрированных воздушных трубок на плечах. Ее низковатая крепкая грудь выдалась сильнее между лямками аппарата, длинные голубые ласты непомерно удлиняли ступни. Большой нож, подвешенный к поясу, придавал ей воинственный вид.

— Леа, смотри внимательнее, — озабоченно сказал Чезаре. — Насчет акул. Хоть нас успокоили, что здесь они редки, все может быть!

Леа кивнула и послала художнику воздушный поцелуи. Ловким движением она опустила маску на лицо, вставила в рот резину воздушной трубки. Леа скользнула в медленно вздымавшуюся громаду волны. Ее тело как бы размазалось, расплылось в движении жидкого хрусталя. Еще немного, и оно снова стало четким, приобретая нереальную синеву большой рыбы. Чезаре и Иво последовали за ней в нетерпении испытать ощущение первого погружения — пожалуй, самое большое удовольствие аквалангиста. Мгновенно исчезнет тяжесть цилиндров на спине, исчезнет и собственный вес. Человек станет птицей. Без усилий можно парить или погружаться, руки становятся крыльями. Чем прозрачней вода, тем сильнее чувство полета, дно видно далеко внизу, но нет страха падения. Здесь другой мир, где человек летает. Глухое молчание обступает подводного пловца, лишь слышен шум выдыхаемого воздуха и мягкое журчание воздушных пузырьков из регулятора. Земной мир звуков исчезает, придавая еще большую торжественность странному подводному царству.

Сандра и лейтенант остались вдвоем в мерно качавшейся шлюпке.

— Не завидно? — спросил морской офицер. — Мне просто стыдно, что я не умею…

— Мне завидно, но не стыдно, — презрительно сказала Сандра, подымая короткий носик, — плаваю я не хуже их!

— Японцы говорят, что девушка, которая не любит танцевать и плавать, не годится и для любви.

— А мужчина годится?

— Про мужчину ничего не сказано. Но я сознаю свой позор. Что поделать, война, потом интернирование в Египте, потом… да слишком много потом.

— Вы должны были быть совсем мальчиком в войну, — сказала Сандра, смягчаясь.

— Так оно и было. Шестнадцатилетний ученик военно-морского училища…

Они уселись на лесенку, опустив босые ноги в воду, плескавшуюся поверх платформы, курили, покачиваясь в такт шлюпке, и неторопливо беседовали. Легкий, какой бывает только в тропических морях, ветер раздробил сверкающую синеву, посеребрил волны тонкой рябью, унося к отдаленным берегам Африки влажный зной полдневного моря. Вдали показался небольшой пароход. Лейтенант вставил высокий шест в гнездо на носу и поднял на нем белокрасный флаг, предупреждавший по международному коду, что здесь действуют легкие водолазы, свободные от связи с судном.

Сандра поежилась в своем бикини — купальном костюме из двух узких полосок синего нейлона — и вдруг бросилась в воду. Легко и быстро она оплыла шлюпку, крутясь и кувыркаясь в воде, как дельфин.

Прошло около получаса. Аквалангисты должны были вернуться с первой тренировки. И действительно, синяя тень возникла в глубине, быстро поднимаясь. Леа, не узнаваемая сквозь воду из-за поднявшихся копной волос и маски, подплыла к платформе, уцепилась за ее край и была поднята в наземный мир лейтенантом.

— А где мальчики? — спросила Сандра.

— Сейчас появятся. Мы встретили акулу, рыбу-молот.

«Мальчики» вынырнули тут же, похваляясь, что встретились с акулой нос к носу.

— Порядочная! — кричал возбужденно Чезаре, помогая Иво отстегивать лямки и пояс. — Знаешь, метров пять!

— Под водой все — в полтора раза, значит, метра три, — невозмутимо поправила Леа, — так оно похоже на правду! Иво, вы что молчите?

Киноартист не ответил, находясь еще под впечатлением встречи с акулой. Леа была неправа. Иво еще ни разу не видел таких больших акул. Сине-серая, под цвет глубокой воды, она двигалась с легкостью мощной, замедленной торпеды. Неправдоподобно широкая голова походила не на молот, а скорее на плоский брус, приставленный поперек идеально обтекаемого сигаровидного тела. Глаза и ноздри акулы были почти незаметны на концах брусовидной головы. Зубастая пасть открывалась под ней, резко заметная черной широкой щелью на почти белой нижней стороне туловища. Огромные передние плавники вместе с высоким и заостренным спинным образовывали трехлучевую звезду. Недалеко от несимметричных лопастей гигантского хвоста выступали треугольники плавников на спине и на брюхе, меньшие по размерам, но такие же геометрически резко очерченные. От обилия и механической правильности плавников обтекаемое тело акулы казалось машиной, созданной из гибкого металла, бесшумной, как призрак, и управляемой автоматом. Молот-рыба, как показалось Иво, плыла с властной уверенностью хозяина, а он почувствовал себя нахальным и непрошеным вторженцем, который мог быть ежеминутно наказан. Иво никому не признался в громадном облегчении, испытанном им, когда плывшая впереди Леа круто повернула назад. Сейчас, на безопасной шлюпке в сиянии солнца и моря, ему показалось невероятным, что там, под ними, величественно плывет этот сине-серый призрак, высматривая добычу. Да, акулы — «тени в море», как зовут их водолазы, — были подлинными владыками океана, завоевавшими его воды сотни миллионов лет назад, когда наземная жизнь едва теплилась в прибрежных болотах. Законченное совершенство — вот настоящее впечатление от акулы, как бы ни был отвратителен этот безмозглый и безжалостный хищник, автомат для убийства и пожирания.