Лежачая больная - [5]

— Итак, вам удалось проторить для нас дорогу к ним в дом. Отлично проделано, Холмс.

Мой спутник пожал своими узкими плечами.

— Не знаю, насколько отлично я это проделал. — Он вдруг переменил тему: — А как ваши успехи с доктором Ройсом Майлзом?

— Я опасался, что он не захочет особенно распространяться о своей бывшей пациентке, но он оказался довольно разговорчив, когда речь зашла о леди Эбернетти. Он был только рад сбыть ее с рук и пожелал мне всевозможных удач. Видимо, она принадлежит к числу тех раздражительных пациентов, которых боятся лечить все доктора на свете.

— А что насчет ее заболевания?

— Легочная конгестия, дающая чрезмерную нагрузку на сердце. Затруднена работа левого желудочка. К счастью для ее детей, долго она не протянет. По словам Майлза, это холодная женщина, которая обращается и всегда обращалась с сыном и дочерью как со слугами, а не как с любимыми отпрысками. Майлз с большой похвалой отзывался о заботе и внимании, которыми они ее окружают.

— А небрежное обращение способно свести ее в могилу раньше срока?

— Какое грубое замечание, Холмс.

— Миссис Бертрам говорила, что боится именно этого.

— Доктора Майлза удивила ее тревога. По его словам, она лишь однажды поинтересовалась здоровьем мачехи — когда узнала, что от услуг доктора отказались. Во время своих многочисленных визитов на Гровнер-сквер он ни разу ее не заставал.

— Возможно, они просто посещали больную в разное время. Ну а сам доктор Ройс Майлз? Какое у вас о нем создалось впечатление?

— Добросердечный, прямой человек, довольно жизнерадостного вида. Не следует делать такое замечание о коллеге, но мне кажется, что он увлекается портером.

— Возможно, потому-то ему и дали отставку.

— Уверен, что он достаточно сведущ, — поспешил я защитить своего собрата.

Мой друг лишь хмыкнул.

— Должен признаться, я совершенно сбит с толку, Холмс. Вы считаете, миссис Бертрам тревожится искренне?

— Я считаю, что здоровье леди Эбернетти чрезвычайно тревожит нескольких человек. Вопрос лишь, по какой причине.

— Похоже, вы не придали значения подозрению миссис Бертрам, что ее мачеха подверглась насилию. После того как вы познакомились с Чарльзом Эбернетти…

— …представил ли я, что он способен на матереубийство, отвратительнейшее из злодейств? Могла ли Элис Эбернетти вообразить, что, подобно Клитемнестре, породила змею, высасывающую кровь из ее груди?[7] — Он отбросил мрачное настроение вместе с сигарой. — А теперь, Ватсон, раздавайте карты.

* * *

Дом в Мейфэре, наиболее сдержанно-изящном из лондонских районов, был выдержан в георгианском стиле, с оградой из железных прутьев, двойными дверями в обрамлении дорических колонн, большими эркерами, лестницей слева, ведущей вниз, к черному ходу, и отдельным двором, где располагались конюшня и каретный сарай.

— Как по-вашему, сколько может стоить эта недвижимость? — тихо проговорил Холмс. Он снова замаскировался как вчера — буйные локоны, усы.

— Себастьян Фуд и Джон Ватсон, — отрекомендовался он пожилому дворецкому, открывшему нам дверь. — Полагаю, мистер Чарльз Эбернетти нас ожидает.

Нас провели в небольшую гостиную, обставленную довольно старомодно: неоклассический мраморный камин, китайские обои, китайский же ковер, чиппендейловская мебель. Чарльз Эбернетти горячо нас приветствовал. Его сестра, одетая в темное кашемировое платье, поднялась с кресла, снабженного подголовником, и двинулась нам навстречу. Держалась она более скованно, чем брат, однако не менее любезно. По сравнению с единокровной сестрой оба они казались весьма бесцветными. По возрасту их разделяло не больше года. Чертами лица и хрупкостью телосложения они настолько походили друг на друга, что отличала их лишь принадлежность к противоположным полам да некоторая разность характеров. Скоро стала очевидна их глубокая привязанность друг к другу.

— Вы должны извинить нас за эту старомодную меблировку, — произнес Чарльз после взаимных представлений. — Так был обставлен дом, когда он перешел в собственность нашей семьи, и матушка всегда хотела, чтобы в нем все так и оставалось.

— Ах вот как, здесь живет и ваша мать, — отметил Холмс. — Будем ли мы иметь удовольствие познакомиться с миссис Эбернетти?

— Наша мать тяжело больна и не принимает гостей, — вмешалась Сабина. — К тому же холодная погода плохо на нее действует.

— Возможно, вы могли бы разрешить моему другу взглянуть на нее. — Заметив их удивление, он поспешно продолжал: — Ватсон — практикующий врач самой высокой квалификации. Я убежден, он будет рад в любое время сообщить вам свое профессиональное мнение.

Бормоча слова согласия, я заметил, как Чарльз глянул на сестру. Та сохраняла невозмутимый вид.

— Спасибо, это очень любезно с вашей стороны, но у нас есть свой домашний врач, который заботится о матушке.

— Может быть, вы его знаете, Ватсон. Как его имя?

— Доктор Халлиуэлл, — ответила она после секундной заминки. Похоже, она уже начала слегка раздражаться, что и немудрено: Холмс проявлял немалую настойчивость в своих расспросах.

— Уверен, это превосходный специалист, — примирительно отозвался я. — И прошу вас, не извиняйтесь за мебель. У вас прелестная комната.