Лезгинка по-русски - [52]

Так перед высоким перевалом и вошли в серый рассвет, который уже через полчаса, когда миновали перевал, превратился в яркий и слегка суровый, не слишком красочный восход. Солнце выкатилось из-за вершин яркое и красочное, но горы, которые оно осветило, в ожидании снега уже посуровели и помрачнели. И тем не менее от вида этих гор дух захватывало, хотелось раскинуть руки, чтобы дышалось легче. Но чувств своих никто не проявлял. Шли, как и прежде, соблюдая походный строй и дистанцию. Только старший лейтенант Шумаков прильнул к прицелу, чтобы сверху посмотреть вдаль, уже без включенного тепловизора. Что он там высматривал, Занадворову было непонятно; внешне снайпер выполнял свою обычную работу, и этого было достаточно. Но подполковник и сам бы, будь у него такой мощный прицел, полюбовался бы окрестными горами. Бинокль подобного ощущения не дает…

* * *

День прошел в маршруте, когда пейзаж сменяется пейзажем, и множество красивых картин сливается в одну, которая кажется уже не сильно впечатляющей. В середине дня останавливались на привал, во время которого пообедали и наложили на ногу подполковнику грузинской разведки свежую повязку. Старые окровавленные бинты, не желая оставлять следов, закопали среди камней. Рана успешно заживала, несмотря на то что ноге пришлось поработать, но швы санинструктором «краповых» были наложены профессионально, да и повязка делалась спецназовцами ГРУ, знающими толк в ранениях. А мягкие мышечные ткани при ранении навылет заживают достаточно быстро. И нагрузка при таких ранениях, как считали сами спецназовцы, вопреки мнению врачей, сказывалась только благоприятно, оживляя поврежденные мышцы усиленным кровопотоком и кровообменом. Сам Элизабар Мелашвили был бы рад не прислушиваться к рекомендациям спецназовцев, тем не менее вынужден был бороться с собственным нежеланием идти и подчиняться общей необходимости. Уколы промедола притупляли боль, и к обеду Мелашвили уже полностью втянулся в темп движения.

Совершенно не выказывал своих эмоций и усталости капитан Джабраил Дидигов. Лицо его всегда было скрыто одной и той же маской невозмутимости, присущей почти всем сильным мужчинам его народа, а что было внутри, этого не знал никто. Джабраил не отставал, но и никого не подгонял; не дышал тяжело, но и не показывал, что имеет еще достаточный запас сил. Просто вел себя, как равный с равными, хотя иногда ловил на себе испытующие взгляды офицеров военной разведки, привычных к тому, что оперативные работники ФСБ не могут тягаться с ними в физической подготовке. Но Джабраил то ли имел за плечами хорошую «физику», то ли умел скрывать свою усталость, как это умеют делать чеченцы, и шел, что называется, на характере. Такая способность вызывает еще большее уважение, чем физическая подготовка, поскольку сами спецназовцы всегда больше ценили умение терпеть, чем простую силу. Но одно без другого, естественно, в боевой обстановке стоило мало.

После привала в марш все вступили ровно, и Элизабар даже не попросил майора Тихомирова выделить ему очередной тюбик, чем сильно того обрадовал, поскольку запас промедола в группе, во-первых, был не бесконечным, а во-вторых, этот препарат вызывает привыкание, а Тихомиров не стремился сделать из грузинского подполковника наркомана, как сам подполковник недавно еще мечтал сделать наркоманами многих молодых парней в России. Используя момент, спецназовец слегка приотстал от своего подопечного и включил микрофон «подснежника».

– Я – Тихий, вызываю Дворового.

– Я – Дворовой, слушаю тебя, Тихий, – отозвался подполковник Занадворов.

– Мой клиент созрел для хорошей ходьбы. Имеем возможность повысить темп.

– Как второй? – спросил Занадворов.

Тихомиров покосился на идущего недалеко капитана Дидигова.

– Дышит свежестью, только что не пахнет…

– Ведущий! – позвал командир.

– Я – Сказочник, слышал… – отозвался старший лейтенант Лукоморьев, не дожидаясь приказа и уже сообразив, что от него требуется. – Слегка добавляю обороты.

– Чуть больше, чем слегка. Ко всем относится! До следующего привала должны все перевалы миновать и снова спуститься в леса – там ночевать теплее.

Ночевать на высоких перевалах, не выставляя палаток, которые спецназ ГРУ с собой не носит, не особенно приятно. По времени давно пора было бы лечь на эти горы снегу, но его все не было, а это значило, что давление высокое, что обещает ясную и прохладную погоду. Высоко в горах погода гораздо более, чем просто прохладная. Следовательно, нужно было миновать высокие места и успеть за последний переход спуститься до лесистых гор.

* * *

Уже вскоре Элизабар Мелашвили обратил внимание на то, что ноги его передвигаются намного быстрее, чем недавно. Он сначала даже подумал, что это он один так зашустрил, тем самым подогнав других, и более пяти минут продолжал идти все так же, ожидая окрика в свой адрес со стороны не слишком вежливого майора Тихомирова. Но тот почему-то молчал, думая о чем-то своем. Элизабар попытался незаметно снизить темп, надеясь, что и другие последуют его примеру. Никто, однако, скорость не сбросил, а самому Элизабару чуть не наступили на пятку. Да к тому же на пятку раненой ноги. Это было бы совсем уж неприятно. И потому Элизабар, в душе теряясь от собственной неумелости, заставившей его идти быстрее, стал придерживаться нового темпа.