Лезгинка по-русски - [47]

– Можешь примерно определить, когда ушли?

– Если судить по костру, то около часа назад. Но могли и раньше, оставив костер незатушенным. Могли уйти позже, но просто никому не хотелось идти за дровами. Вариантов много. По следам определить сложно. Погода в течение ночи и дня не менялась.

– Подожди минутку…

Занадворов достал карту. К нему приблизился и майор Тихомиров, тоже склонился над картой, поскольку слышал разговор с капитаном Ёлкиным.

– Вполне может статься, что мои недобитыши, – предположил он.

– А кто еще мог здесь появиться? – скорее сам себя, чем майора, спросил Занадворов. – Конечно, есть боковые проходы, по которым можно выйти на тропу. На карте мало что обозначено, мы сами в этом убедились. Мы сократили три часа пути. Они этот проход не знают и потому шли по тропе. Здесь отдыхали, потом двинули дальше. Без отдыха они идти не могут – есть раненые. Ты там гранатами насорил… Не может не быть раненых. А посторонняя группа могла пройти или мимо нас, или мимо села. В любом случае ее должны были заметить. «Краповые» посты выставляют всегда тщательно, мимо них мышь не проскочит.

– Командир, недобитышей следует добивать, – сделал вывод Тихомиров.

– Кому?

– Тому, кто не добил…

– Тогда и действуй. Сколько человек берешь?

– Троих хватит, с пулеметом.

Что Тихомиров попросит в свою группу пулеметчика старшего лейтенанта Заболотнова, подполковник знал заранее. У каждого из офицеров группы есть свой стиль ведения боя, который командир обязан знать – и знает. Майор Тихомиров, например, очень любит использовать пулеметы. Сам подполковник Занадворов любит, чтобы у него под рукой находился снайпер. Капитан Ёлкин предпочитал использовать подствольные гранатометы, а старший лейтенант Рататуев очень недурно владел «РПГ-7» и однажды на глазах самого подполковника Занадворова из такого гранатомета попал в несущегося на полной скорости мотоциклиста. Причем не в мотоцикл попал, а именно в мотоциклиста. Для любого гранатометчика такой выстрел был бы высшей оценкой качества стрельбы. У других офицеров были свои маленькие особенности и привязанности, но все вкупе это составляло силу группы, и командир должен был уметь этой силой пользоваться. Что Сергей Палыч и старался всегда делать. И потому позволил Тихомирову выбирать в группу преследования бойцов по своему вкусу. Тихомиров забрал с собой старших лейтенантов Пермякова и Рататуева, а Заболотнова пообещал захватить по пути, поскольку тот находился в передовом дозоре. На смену Заболотнову в дозор сразу отправился старший лейтенант Лукоморьев. Рататуев благодаря стараниям полковника Самокатова уже вооружился «РПГ-7» и взял его в погоню, на ходу собирая в боевое положение.

– Тихий, докладывай по ходу дела! – не в спину, а уже после того, как группа преследования скрылась за поворотом тропы, сказал командир в микрофон «подснежника».

– Обязательно, – отозвался Тихомиров.

– Может, подождем здесь, когда они дело сделают? – предложил подполковник грузинской разведки, снова желая потянуть время, но без присутствия рядом с собой майора Тихомирова, постоянно его подгоняющего, рискнувший взяться за старое.

– Ждать по ту сторону границы будешь, – не слишком вежливо ответил Занадворов.

* * *

Тропа шла по очень извилистому скалистому ущелью, лишь понизу имеющему густую растительность, в основном состоящую из молодого ельника и разномастных кустов, занимающих пространство между еловыми стволами. Спецназовцы к такой растительности давно привыкли. Плодоносящим здесь является только верхний слой земли, под которым лежат камни. Кусты, не имеющие большой корневой системы, жить здесь могут нормально. А из деревьев, кроме елей, у которых корневая система пусть и длинная, но растягивающаяся под поверхностью земли на небольшой глубине во все стороны, ни одно не может расти здесь в свое удовольствие.

Но изломистость ущелья и частые повороты тропы сыграли свою неприятную роль, и связь с группой майора Тихомирова вскоре прервалась. Страшного в этом подполковник Занадворов ничего не видел – в горной местности это явление частое, и потому основная часть бойцов группы продолжала движение в прежнем порядке. Тем не менее сам подполковник дважды обращался к передовому дозору:

– Я – Дворовой. Лесной, Тихого не слышишь?

– Я – Лесной, – оба раза одинаково отвечал капитан Ёлкин. – Нет связи. Скалы экранируют. Обычное дело, командир…

Вести пришли, слышимые всеми. Звучно ухнул «РПГ-7», и с этим звуком слился звук взрыва осколочной гранаты. Именно осколочной, здесь ошибиться было невозможно, потому что у бронебойной гранаты звук взрыва совсем другой, более короткий и четкий, без шуршащей сухой разноголосицы, вызванной разбросом осколков. И сразу же за взрывом вступили в разговор стволы пулемета и автоматов. Но и эта стрельба, вызвавшая вместе со всем предыдущим громкое эхо, не длилась долго. Видимо, взрыв гранаты сделал свое дело, а стрельба велась просто в пылевое облако на всякий случай. Тех, кто уцелел после взрыва, элементарно добивали пулями.

Майор Тихомиров вышел на связь через шесть минут, когда были преодолены еще несколько поворотов ущелья.