Лейтенант Бертрам - [156]
— Это в самом деле так интересно?
— Раз на раз не приходится, — уклончиво ответил Штернекер.
— И часто вам доводилось присутствовать при этом? — расспрашивал Хартенек, чувствуя, как растет его любопытство.
— Наверное, раз десять — двенадцать, — сообщил Штернекер. — Ведь это случается довольно часто, и, как правило, расстреливают сразу много.
— Ну сколько?
— Один раз их было семнадцать.
— И как же держатся эти люди? — допытывался Хартенек. Ему пришла в голову мысль, что, может быть, для Штернекера будет лучше, если они пойдут с ним.
— Ну… — произнес Штернекер, — по-разному. Все зависит от того, как посмотреть. Многие часто…
Хартенек не дал ему договорить.
— Смотреть на это просто так, без необходимости, — вдруг заявил он. — Не понимаю. Ведь, по сути дела, это изрядная гадость.
— Здесь, господин обер-лейтенант, — вступился за графа Завильский, — каждый сходит с ума по-своему. Вообще, это, конечно, странно. В Севилье мне говорили, что в начале войны трупы валялись прямо на улицах. Их даже поливали маслом, чтобы лежали подольше в назидание остальным. Но сам я, хоть и побывал здесь в разных переделках, за всю войну ни разу не видел ни одного мертвяка.
— Значит, вам хотелось бы увидеть такое? — спросил Хартенек. Он встал и зашагал взад-вперед по комнате.
— А почему бы и нет? А то все мы да мы, а испашки только смотрят. Почему бы разок не попробовать наоборот?
Подъехала машина. Рядом с шофером сидел Венделин.
— Нет, Венделин, — решил Хартенек. — На сей раз вы с нами не поедете. И вообще вы теперь откомандированы в часть и будете летать на бомбардировщике. Ваш перевод уже оформлен приказом. Завтра утром вы явитесь туда.
— Еще приказания будут, господин обер-лейтенант? — спросил Венделин, выйдя из автомобиля.
— Наверное, он с удовольствием бы спел на прощание, — решил Завильский. — Да, Венделин, кончилась праздная жизнь.
Им не пришлось далеко ехать, в свете фар показались стены кладбища, над которыми грозно высились силуэты пиний. За кладбищем водитель съехал на поле. Как и все, он знал это место по рассказам, шепотом передававшимся за закрытыми ставнями домов, или слышал о нем от бахвалящихся пьяных палачей. Водитель был молодым парнем родом из Севильи. В первые ночи мятежа он лежал в своей комнатушке, с замиранием сердца прислушиваясь к гулким шагам патрулей на улицах, к стукам в двери и окрикам. Вот они зашли к соседу и, пройдя мимо дома, в котором жил он, постучали в соседнюю дверь. Он хорошо запомнил услышанный им крик и дрожал при воспоминании о нем. На следующее утро он встал, сжег свой красный профсоюзный билет и примкнул к фалангистам. А уже следующей ночью его шаги раздавались на улицах, его кулаки стучали в двери, его голос пугал спящих, ибо боязнь смерти сделала его убийцей.
Шепотом он спросил Бертрама, нельзя ли ему отлучиться «на время». Его вопрос вывел Бертрама из раздумья, и тот обратился к Хартенеку:
— Мы что, в самом деле остаемся?
— А как же? Теперь-то мы не можем вернуться!
— Я считаю, что это мерзко, — сказал Бертрам.
— Нужно закаляться, — пояснил Хартенек. — Просто необходимо привыкнуть к подобным ситуациям. Это всегда может пригодиться.
Вместе с остальными они уселись под пробковым деревом, росшим у входа на кладбище. В облачном небе мерцали редкие звезды. Луна уже зашла. Они почти не говорили, а только пили из бутылки, предусмотрительно захваченной Завильским. Курносый лейтенант ругался:
— Уже давно перевалило за два часа. Вот народ! Даже в таком серьезном деле не могут быть пунктуальными. — Он боялся, что они расправятся с коньяком прежде, чем все кончится.
Натужно ревя, по склону холма полз грузовик, за ним двигалась легковушка. В свете фар они увидели стоявших в кузове милиционеров с винтовками, а между ними несколько штатских без фуражек, женщину и офицера.
— Вот и они, — испуганно воскликнул Бертрам.
Грузовик проследовал в темноту, а ехавший за ним автомобиль свернул в сторону, и теперь его фары высвечивали на кладбищенской стене яркое пятно.
Из машины выскочили несколько офицеров и какая-то фигура в женском одеянии. Подойдя ближе, Бертрам признал в ней священника.
— Ведите нас, — приказал Хартенек Штернекеру и шагнул с ним вперед.
Неожиданно для себя Бертрам, следовавший за ними вместе с Завильским, узнал в элегантном офицере с бородкой приятеля капитана Бауридля, встречавшего их в порту. Вероятно, он командовал расстрелом. Их присутствие он счел само собой разумеющимся, весьма вежливо поздоровался и предложил сигареты. Из темноты, где стоял грузовик, доносился жалобный плач.
— Не мешало бы предложить ему выпить, — решил Завильский и протянул офицеру с бородкой бутылку с коньяком.
— Я на службе, — отказался испанец.
Дрожащими пальцами священник листал молитвенник. Женщина в кузове громко зарыдала. Севилец с бородкой вытащил пистолет и махнул солдатам, которые спрыгнули с грузовика, толкая перед собой какого-то толстяка. На нем была офицерская форма, только погоны были сорваны. Голова его моталась из стороны в сторону. Его шатало — то ли от страха, то ли от усталости.
— Куда лезешь? — раздался окрик севильца.
— Очень торопишься? До тебя очередь еще не дошла. Ты будешь спокойненько стоять и смотреть, как это делается, чтобы войти во вкус.
Пожалуй, ни о ком не сложилось столько легенд, как о сотрудниках СМЕРШа и НКВД. В одних они выглядят настоящими героями «невидимого фронта», в других — карателями, стрелявшими в спину красноармейцам и погубившими десятки тысяч бойцов и командиров Красной Армии. Кем же они были: кровавыми палачами или обычными солдатами и офицерами, которым выпадало выполнять тяжелейшие боевые задачи? Новая книга проекта «Я помню» (http://iremember.ru) — это правдивый и порою бесхитростный рассказ сотрудников СМЕРШа и НКВД об их действиях на линии и за линией фронта, участии в сверхсложных спецоперациях, жизни на грани смерти.
Аннотация ко 2-ому изданию: В литературе о минувшей войне немало рассказано о пехотинцах, артиллеристах, танкистах, летчиках, моряках, партизанах. Но о такой армейской профессии, как военный переводчик, пока почти ничего не сказано. И для тех читателей, кто знает о их работе лишь понаслышке, небольшая книжка С. М. Верникова «Записки военного переводчика» — настоящее открытие. В ней повествуется о нелегком и многообразном труде переводчика — человека, по сути первым вступавшего в контакт с захваченным в плен врагом и разговаривавшим с ним на его родном языке.
Известный военный хирург Герой Социалистического Труда, заслуженный врач РСФСР М. Ф. Гулякин начал свой фронтовой путь в парашютно-десантном батальоне в боях под Москвой, а завершил в Германии. В трудных и опасных условиях он сделал, спасая раненых, около 14 тысяч операций. Обо всем этом и повествует М. Ф. Гулякин. В воспоминаниях А. И. Фомина рассказывается о действиях штурмовой инженерно-саперной бригады, о первых боевых делах «панцирной пехоты», об успехах и неудачах. Представляют интерес воспоминания об участии в разгроме Квантунской армии и послевоенной службе в Харбине. Для массового читателя.
Книга повествует о жизни обычных людей в оккупированной румынскими и немецкими войсками Одессе и первых годах после освобождения города. Предельно правдиво рассказано о быте и способах выживания населения в то время. Произведение по форме художественное, представляет собой множество сюжетно связанных новелл, написанных очевидцем событий. Книга адресована широкому кругу читателей, интересующихся Одессой и историей Второй Мировой войны. Содержит нецензурную брань.
Писатель Василий Антонов знаком широкому кругу читателей по книгам «Если останетесь живы», «Знакомая женщина», «Оглядись, если заблудился». В новом сборнике повестей и рассказов -«Последний допрос»- писатель верен своей основной теме. Война навсегда осталась главным событием жизни людей этого возраста. В книгах Василия Антонова переплетаются события военных лет и нашего времени. В повести «Последний допрос» и рассказе «Пески, пески…» писатель воскрешает страницы уже далекой от нас гражданской войны. Он умеет нарисовать живые картины.
Еще гремит «Битва за Англию», но Германия ее уже проиграла. Италия уже вступила в войну, но ей пока мало.«Михаил Фрунзе», первый и единственный линейный крейсер РККФ СССР, идет к берегам Греции, где скоропостижно скончался диктатор Метаксас. В верхах фашисты грызутся за власть, а в Афинах зреет заговор.Двенадцать заговорщиков и линейный крейсер.Итак…Время: октябрь 1940 года.Место: Эгейское море, залив Термаикос.Силы: один линейный крейсер РККФ СССРЗадача: выстоять.
В этом томе собраны повести и рассказы 18 писателей ГДР старшего поколения, стоящих у истоков литературы ГДР и утвердивших себя не только в немецкой, но и в мировой литературе. Центральным мотивом многих рассказов является антифашистская, антивоенная тема. В них предстает Германия фашистской поры, опозоренная гитлеровскими преступлениями. На фоне кровавой истории «третьего рейха», на фоне непрекращающейся борьбы оживают судьбы лучших сыновей и дочерей немецкого народа. Другая тема — отражение действительности ГДР третьей четверть XX века, приобщение миллионов к трудовому ритму Республики, ее делам и планам, кровная связь героев с жизнью государства, впервые в немецкой истории строящего социализм.
Роман известного писателя ГДР, вышедший в годовщину тридцатилетия страны, отмечен Национальной премией. В центре внимания автора — сложные проблемы взаимовлияния научно-технического прогресса и морально-нравственных отношений при социализме, пути становления человека коммунистического общества.