Лейтенант Бертрам - [126]

— Против этого устарелого равенства перед законом, против этой опасной либеральной отсталости общественного мнения мы, новая немецкая аристократия, должны бороться плечом к плечу.

Он прервал свое хождение, сел и положил руки на стол. Он чувствовал жгучую боль в голове и понял, что недостаточно детально обдумал этот разговор. Все было заранее выверено вплоть до этого момента, дальше он в своих размышлениях не заходил. Дальше уж как-нибудь, думал он. Последнего слова он боялся, еще когда разрабатывал свой план.

И тут он услышал голос Эрики:

— Хартенек! Не соблаговолите ли вы мне объяснить: вы явились сюда, чтобы предложить мне дружескую помощь или просить меня о помощи?

Она, конечно же, притворяется, что не поняла меня, раздраженно решил Хартенек и резко ответил:

— И то и другое.

Ему стало ясно, что он не может на этом остановиться, что ему необходимо быстрее двигаться к цели. Ее слова еще звучали у него в ушах. Может быть, она говорила искренне, может, хотела перекинуть ему мостик, дать ему возможность избегнуть худшего. И как все обернулось бы, попроси он ее о помощи? Но вся его гордость восстала при этой мысли. К тому же у него мелькнула мысль, что она хочет заставить его просить, потому что тогда ей легче будет сказать «нет».

Он опять встал и подошел к ней почти вплотную.

— Послушайте, Эрика, — сказал он, — я в отчаянном положении. И вам, вероятно, кое-что об этом известно. Я, сколько могу, стараюсь снасти свою шкуру. Год назад во время бала вы в этой самой комнате секретничали с вашей подругой Марианной. Я сидел вон там, между полками, и с удовольствием ушел бы, если бы успел. И теперь, чтобы спасти себя, так уж сложилось, у меня есть только один выход: я должен жениться. Если мне это не удастся, я погиб. И уверяю вас, я бы почел эту гибель блаженством, но при условии, что и другие погибнут тоже. А будете ли это вы, или ваш отец, или этот Керстен, или еще кто другой, мне абсолютно все равно. Можете мне поверить!

И добавил насмешливо:

— Если вам охота, можете возмущаться, можете прогнать меня. Тогда описанная выше массовая катастрофа разразится сразу. Я, правда, считаю, что это излишне. А потому предлагаю вам выйти за меня замуж.

Хартенек был готов к тому, что она придет в ярость. Но она рассмеялась, рассмеялась громко и звонко и все никак не могла остановиться, стала вся красная, по щекам лились слезы от смеха. В какую-то секунду передышки она крикнула оторопевшему Хартенеку:

— Да помогите же мне, я сейчас задохнусь!

Но Хартенек не мог и шелохнуться. Ее хохот захлестнул его точно горный поток. Его изумление было так глубоко, что он даже не почувствовал себя задетым. Наконец он все же откликнулся на ее просьбу и ладонью сильно хлопнул Эрику по спине. Она вскрикнула и затихла. Но глаза все еще были полны слез и она едва переводила дыхание.

Усевшись, она поманила его рукой, и он послушно сел напротив нее.

— Налейте себе еще коньяку! — посоветовала она и даже извинилась перед ним: — Не обижайтесь на меня за этот смех, со мной это иногда бывает. А теперь к делу. Вы, вероятно, даже не знаете, что ваше предложение весьма и весьма разумно. Если б вы это знали, то наверняка вам не пришлось бы играть эту мучительную роль шантажиста. В этом не было нужды. Так или иначе, но отныне я буду с вами начеку. Впрочем, мне это даже нравится. Это было умнее, чем если бы вы прибегли ко мне как к ангелу-спасителю. У меня нет данных для этой роли. Нет, это просто здорово, что вы решились на крайность. Вы торопитесь, вам нужен скорый ответ? Итак, я согласна. Я помогу вам вылезти из грязи, а вы за это дадите мне защиту и те свободы, которыми пользуются замужние женщины. Что ж, это в высшей степени практично. Вот только ваша дурацкая бюргерская фамилия! Говорю вам это, хотя и начисто лишена предрассудков, за что вы меня только что хвалили. Думаю, что папа чинить препятствий нам не станет. Если это необходимо, то есть если вам это необходимо, мы можем объявить о помолвке в ближайшие дни. Что вы на это скажете?

Хартенек, который поначалу не мог понять, дурачит она его или говорит серьезно, ощутил вдруг теперь, когда его дело выиграно, что-то вроде обиды, вызванной тем легкомыслием, с которым она отнеслась ко всей этой истории.

И все-таки мало-помалу в нем крепло сознание своей победы. Выйдя от Эрики, он почувствовал себя свободным и сильным.

Несмотря на поздний час, он отправился в казино, где встретил только капитана Штайнфельда, сейчас соломенного вдовца, и конечно, Хааке с Вильбрандтом, не считая нескольких юных лейтенантов.

— Могу я пригласить вас на пунш? У меня есть повод для торжества! — выкрикнул он почти задорно.

Все сразу уселись за круглым столом.

— Так за что же мы пьем? — поинтересовался капитан Штайнфельд, когда принесли пунш.

— Угадайте! — с таинственным видом предложил Хартенек.

— Богатое наследство? — спросил осторожный Хааке.

— Нет.

— Повышение? — воскликнул Вильбрандт.

— Нет.

— Помолвка? — крикнул кто-то из лейтенантов, уже изрядно набравшийся. На его бестактность остальные отреагировали только сердитыми взглядами. Но как же они удивились, когда Хартенек вдруг закричал: