Левый берег Стикса - [52]
Прости меня, Господи, подумала Диана. Прости меня за то, что я ищу поддержки у ребёнка, вместо того, чтобы просто защищать его и его сестру. Прости меня за то, что собираюсь сделать. И дай мне силы сделать то, что должно. И защити наших детей, если сможешь. Будь милосерден. Мы слабы, мы обращаемся к тебе только в минуты несчастий, но разве не в эти минуты особенно горячи наши молитвы? Разве не в эти минуты мы особенно искренни в своей вере?
— Да. — Сказала она. — Они нас убьют. И папу тоже. Такой у них план. И пока все идет по этому плану. Но мы с тобой можем эти планы нарушить. Если нас не будет у них в руках — это развяжет руки Косте.
Или даст ему возможность совершать ошибки, отметила она автоматически. Без ущерба для безопасности детей. И сама удивилась своей способности холодно анализировать ситуацию в такой момент.
— Для них — любое нарушение планов — это очень плохо. У них очень мало времени.
— У папы тоже, — сказал Марк. — Что ты собираешься делать?
— Нам нужно покинуть дом. — Она потерла виски. Голова побаливала после удара Лукьяненко, да и начавшийся дождь хорошего самочувствия не добавлял. — Через двери этого не сделать. Только через балкон второго этажа. Ты можешь спуститься? По простыням?
— Да. Без проблем, ма.
— Потом я спущу тебе Дашку. Она будет спать. Или будет очень сонная.
— Хорошо.
— Потом спущусь сама. Помогу вам переплыть речку, и вы пойдете к сторожу на плотину. У него есть связь.
— А ты?
— А я вернусь. Не в дом. На этот берег. И постараюсь угнать свою машину. Запасные ключи у меня есть.
— Не пойдет. — Сказал Марк. — Тебе нельзя возвращаться. Они тебя убьют.
— Они будут думать, что вы со мной. И гнаться будут за мной. Вы успеете добраться. И позвонить в город. А я постараюсь доехать до шоссе. Или до города, до поста ГАИ.
— Нет, — повторил он.
— Марочка, но ведь ты не сможешь вести машину.
— Это плохой план, мам. Пять километров по лесу ночью с Дашкой на плечах. Я дойду только к утру. — Он посмотрел ей в глаза твердо, без сомнений, по-мужски. — Я дойду, не сомневайся. А что будет с тобой?
— Со мной все будет хорошо.
Марк покачал головой.
— Это плохой план, мама. Он никуда не годится. Мы не выберемся из дома незаметно. Они будут сторожить.
— Я знаю, сынок. Я знаю, что надо делать.
— Я тоже, — сказал Марк. — Жаль, что тебе никогда не нравился бейсбол. Но мы справимся, мама. Обязательно справимся. Они думают, что мы ничего не будем делать. Они думают, что мы их боимся.
— Он догадался, — подумала Диана. — Он догадался. Увидел, что я принесла биту, и понял — зачем. Ни неприятия, ни ужаса перед действием, от одной мысли о котором у меня ноги становятся ватными.
Она обняла сына и прижала его к груди. Он с благодарностью принял ее ласку, положил голову на плечо, замер, на несколько секунд. Совсем ребенок. Единственная опора. Она бы все отдала за то, чтобы их с Дашкой не было рядом. И чтобы ей не пришлось делать то, что она должна будет сделать.
На все — про все — у Дитера ушло не более сорока минут. Допрос, а Краснову вопросы герра Штайнца более всего напоминали именно допрос, был стремителен, как блицкриг. Теперь Краснов и сам мог с уверенностью сказать, что Штайнц не всю свою жизнь был банкиром. Более того, теперь он не был уверен, стал ли Штайнц банкиром окончательно, в настоящий момент. Во всяком случае, если и стал, то не до конца.
Потом Дитер сделал несколько звонков с мобильного, вызвал в кабинет Габи и быстро, практически на пределе Костиного понимания немецкого, отдал распоряжения. Габи записывала молча, без вопросов, отмечая каждый пункт гортанным: «Йя!».
После ее ухода Дитер схватил трубку многоканального телефона, стоящего у него на столе и опять принялся звонить, отрывисто каркая в микрофон. Все это время Краснов ощущал себя предметом обстановки кабинета: Штайнц совершенно не обращал на него внимания. И ему ничего не оставалось, кроме, как курить сигарету за сигаретой.
Наконец, Штайнц закончил беседу и опять уселся в кресло, напротив Краснова. Где-то с минуту мужчины молчали, потом Штайнц выдохнул, совершенно по-русски, словно выпил стопку водки, и сказал:
— Так. Официально я не могу делать ничто. Ты понимаешь варум?
— Да. — Ответил Краснов.
— Неофициально я кое-что могу. Так. Мало. Я сказал готовить платеж. Я сказал делать трассу. Это плохой банк. На Каймана Айленд. Юнит. Комната, факс. Один служащая. Чёрный ящик. И этот фонд тоже. Деньги входят и дальше ничего. Понимаешь? Никто не может знать — куда потом.
Костя, который сам, недавно, по договоренности со своими прибалтийскими партнерами, открыл счета в двух таких юнитах, на связанные со структурами его банка, фирмы, знал, что получить информацию о движении денег с оффшоров на Каймановых островах дело почти невозможное. Даже для Интерпола.
— У нас только один дорога. Мы должны медлить платеж. Я не имею дайрект вайр на такой банк. Много корреспондент. Если думать — три. Можно четыре. Я контроль. Ты иметь 72 часа на кансел этот деньги. Если хочешь, скажи сейчас. Они выйдут и вернутся. Любой случай. Два дня — и они опять здесь. Это быть опасно. Для твоя семья. Но ты иметь время решить твой проблема. Так?
Мир, в котором рухнули плотины и миллионы людей расстались с жизнью за несколько дней… Зона бедствия, зараженная на сотни лет вперед, в которой не действуют ни законы природы, ни человеческие законы. Бывшая Украина, разодранная на части Западной Конфедерацией и Российской империей. Тюрьма для инакомыслящих и уголовников, полигон для бесчеловечных экспериментов над людьми, перевалочный пункт для торговцев оружием и наркотиками, поле битвы между спецслужбами разных стран, буферная зона между Востоком и Западом, охраняемая войсками ООН, минными полями и тысячами километров колючей проволоки.
Когда-то они были ударным отрядом советской империи…Теперь те, кто остался в живых – наемники, изгои или сотрудники спецслужб. Кто-то из них работает на гетмана Конфедерации Стецкива, кто-то на Императора всея Руси Александра Александровича Крутова, а кто-то и сам на себя.Мирная жизнь для них – несбыточная мечта. Официально их не существует, но мировая шахматная доска по-прежнему содрогается от оперативных игр, которые они ведут…
Вакцина, останавливающая смертоносный вирус, найдена, но для Книжника это только начало нового пути. Пути, на котором все не так, как казалось раньше. Враги становятся друзьями. Добро превращается в зло. Жестокость – в милосердие, а ненависть – в любовь. Потому что только любовь и преданность могут спасти мир, где люди умирают молодыми… «Не время умирать» – продолжение романа-антиутопии «Лучший возраст для смерти» (2017), вторая книга трилогии «Умереть молодым».
Иногда не важно, что ты делаешь... Иногда не важно, что о тебе подумают... Иногда важно только одно... «ОСТАТЬСЯ В ЖИВЫХ...» Солнце и море, кровь и безумства плоти, секс, предательство и предчувствие трагедии сопровождают поиски затонувшего в годы революции у берегов Кавказа старого китайского жемчуга… СОКРОВИЩЕ ПОЛУЧИТ ТОЛЬКО ОДИН …
«Школа негодяев» – это четвертая и заключительная книга тетралогии «Ничья земля»: «Ничья земля», «Дети Капища», «Дураки и герои», «Школа негодяев».Продолжается одна, главная, линия – борьба за выживание на «ничьей земле» Михаила Сергеева, бывшего оперативника ГРУ, пенсионера после развала страны. Он вынужден рассчитывать только на себя и своих близких друзей. За что он теперь воюет? За какую страну? За какую справедливость? Вот он принимает решение отдать заведомым террористам возможный компонент оружия массового поражения.
Разъятая на части после катастрофы Днепровского каскада плотин Украина, превращенная в Ничью Землю, Зону, где нет законов и милосердия…Торговцы оружием с депутатскими значками на груди…Живые роботы, в которых превращает детей таинственное Капище.Шпионские игры на улицах Лондонского Ковент-Гардена…Герои поневоле, подлецы по убеждению, жертвы по воле случая – в новой книге «Дураки и герои».
Дюссельдорфский пастор Иоганн Брухмиллер, он же – бывший подданный Российской империи Булат Казаналипов, сбежав на полтора часа от бдительных интуристовских экскурсоводов и выдавая себя за простого советского человека, бродит по провинциальному Орджоникидзе 1960-х...
Политический роман, в центре которого карьера, сенатская и президентская кампания политика Ханта Андерсона. Являясь сыном губернатора, который был "позором штата" "осквернял все, к чему прикасался", Андерсон в честном служении видит возможность освободиться от бремени грязных отцовских денег. Но в определенном смысле главный герой романа не Хант Андерсон, а журналист Ричард Морган. Именно через его восприятие пропущены все обстоятельства карьеры Ханта, и это восприятие не обывательское, а профессиональное.
Арестована королева, распущен парламент, власть в стране захватила группа военных во главе с капитаном Вайаттом… Этн события составляют сюжет романа английского писателя П. Гринвея. Используя жанр политической фантастики, автор показывает цинизм, демагогию и хитрость английской буржуазии, разоблачает антинародный характер буржуазной демократии. Роман злободневен, автор в критическом плане затрагивает основные проблемы общественно-политической жизни Англии. В книге немало юмора, интересных пародийных сцен и эпизодов.
Книга о поисках нефти, личного богатства и любви. Современный роман на актуальную тему, наполненный динамичными событиями и невыдуманными историями.
Острый сюжет, документальная канва, политическая заострённость и актуальность главной идеи, динамизм развития и непредсказуемость развязки.Главный герой — служащий западногерманского концерна Ганс Гундлах — неожиданно оказывается в гуще политической и вооруженной борьбы в Сальвадоре во второй половине двадцатого века.
«Бананы созреют зимой» – приключенческий детектив, действия которого происходят в наши дни в Южной Америке. Североамериканские спецслужбы действуют на территории одной из «банановых республик».