«Левые взгляды» в политико-философских доктринах XIX-XX вв.: генезис, эволюция, делегитимация - [37]
Однако создание в 1994 г. ПНА только усилило процесс размежевания группировок ПДС, едва ли не единственным «объединяющим» фактором которых стала борьба за власть и влияние в палестинской среде.[177] В остальном же ПДС представляло из себя совокупность политических организаций, характеризовавшихся принципиальными разногласиями в идеологии и выдвигавших взаимоисключающие концепции по решению палестинской проблемы. ПДС никогда не отличалось монолитностью, но к началу 90-х гг. ХХ в. в его рядах произошел крупнейший внутренний раскол. Очень часто конфликты между палестинскими группировками стали принимать форму вооруженных столкновений на грани гражданской войны. Борьба палестинских группировок друг с другом в ряде случаев оказывалась для них приоритетнее противостояния Израилю.
Несмотря на то, что палестинская куфия стала неотъемлемым элементом политической символики антиглобализма, в конце ХХ в. идеологическое влияние «левых» на политические процессы в Палестине практически свелось к нулю. «Палестинская революция» едва ли оказывалась способна противостоять процессу создания однополярного мира.
Адинамия арабского «левого движения» в конце ХХ – начале ХХI в.
Отличавшиеся на начальных стадиях развития довольно сильными всплесками революционности, «левые взгляды» в арабском мире постепенно эволюционировали от «государственных социализмов» в сторону социал-реформистской стратегии, экономической и политической либерализации. «Аутентичный» субъект революционного процесса, роль которого на Арабском Востоке парадоксальным образом выполняла вся «единая арабская нация» (ставшая своеобразным аналогом европейского пролетариата и русского крестьянства) утрачивал свою историческую актуальность. Все чаще выдвигались новые концепции в социал-демократическом духе, росла популярность либеральных идей при падении влияния леворадикальных взглядов, обострился начавшийся еще в 60-х гг. ХХ в. кризис революционных движений. Характер взаимодействия между «левыми» партиями стал определяться преимущественно политической конъюнктурой, а сами социалистические идеи превратились в совокупность по большей части предвзятых, идеологически маркированных мнений людей или групп, которые объявляли себя «левыми». По существу, обращение правящих элит к «левым ценностям» в 50-60-е гг. ХХ в. определялось в первую очередь логикой времени, и как только глобальная политическая атмосфера начала изменяться, социалистические установки постепенно стали утрачивать свою актуальность в арабском мире. Изменивший геополитические контуры мира распад СССР и восточноевропейского «социалистического содружества» трансформировал прежние представления арабов о путях преодоления экономической отсталости и о всемогущей роли государства в решении экономических проблем, а также, несомненно, способствовал дальнейшему кризису «левой мысли». После распада СССР арабские «левые» партии и организации становились все более «рыхлыми» и эволюционировавшими в сторону внутреннего раскола политическими образованиями.
Кроме того, превращение «левых» в правящие элиты трансформировало революционные теории в государственные идеологии, единственным стимулом эволюции которых становился политический прагматизм. Перед социалистами, после обретения ими власти, вставали задачи, зачастую объективно противоположные тем лозунгам, которые они провозглашали до приобщения к властным функциям, а главными в иерархии политических целей неизбежно становились нациестроительство и легитимация власти. «Национальное государство выступало… «первофеноменом» общественного развития, но видело себя вынужденным идеологически камуфлировать свой авторитаризм».[178] Это предопределяло сугубо прагматический подход к «левым ценностям», становившимся не более чем средством идеологического оправдания тех или иных политических шагов. Отдельные сегменты идеологии начали многократно реинтрепретироваться в зависимости от конкретных обстоятельств. Однако существенный диссонанс между теоретическими разработками и практическими шагами неизбежно способствовал углублению социальных противоречий в обществе. Программы структурной адаптации арабских стран к индустриальным потребностям развития фактически остались нереализованными, а в ряде случаев привели к экономической стагнации.
Авторитарные тенденции, бюрократизация госаппарата, индустриализация «в рекордные сроки», в ряде случаев приводившая к серьезным диспропорциям в экономике, в условиях кризиса «общепланетарного» социализма и подъема «антитоталитарной» фразеологии подвергались неолибералами активной критике. Вследствие этого правящие элиты арабских стран начали серьезно корректировать прежний политический курс и идеологические установки «левых». Новые идеологии (первыми иллюстрациями которых стали «политика открытых дверей» А.Садата в Египте, теория о «позитивном добрососедстве» Ш.Бенджедида в Алжире и пр.) декларировали преобразование экономического пространства на базе принципов рыночной экономики, необходимость дальнейшего расширения сферы деятельности частного сектора, переход ряда государственных функций в руки наиболее преуспевающих арабских предпринимателей и иностранных компаний, создание предпосылок для встраивания госсектора в систему рыночных отношений, приоритет интересов отдельного арабского государства перед целями арабского единства, традиционные либеральные ценности – равенство возможностей, свободу конкуренции и пр. Тезис о национальной консолидации арабов перестал занимать значимое место в политических доктринах. Большинство планов, связанных с формированием арабских межгосударственных объединений (не говоря уже о едином арабском государстве) остались нереализованными. Повсеместное усиление партикуляристских тенденций и курс на превращение арабских государств в «равноправных участников» мирового политического процесса приводили к углублению рыночных тенденций в экономике, усилению социальной дифференциации и эрозии «левых ценностей».
«Пустырь» – третий роман Анатолия Рясова, написанный в традициях русской метафизической прозы. В центре сюжета – жизнь заброшенной деревни, повседневность которой оказывается нарушена появлением блаженного бродяги. Его близость к безумию и стоящая за ним тайна обусловливают взаимоотношения между другими символическими фигурами романа, среди которых – священник, кузнец, юродивый и учительница. В романе Анатолия Рясова такие философские категории, как «пустота», «трансгрессия», «гул языка» предстают в русском контексте.
«Прелюдия. Homo innatus» — второй роман Анатолия Рясова.Мрачно-абсурдная эстетика, пересекающаяся с художественным пространством театральных и концертных выступлений «Кафтана смеха». Сквозь внешние мрак и безысходность пробивается образ традиционного алхимического преображения личности…
В мире, где даже прошлое, не говоря уже о настоящем, постоянно ускользает и рассыпается, ретроспективное зрение больше не кажется единственным способом рассказать историю. Роман Анатолия Рясова написан в будущем времени и будто создается на глазах у читателя, делая его соучастником авторского замысла. Герой книги, провинциальный литератор Петя, отправляется на поезде в Москву, а уготованный ему путь проходит сквозь всю русскую литературу от Карамзина и Радищева до Набокова и Ерофеева. Реальность, которая утопает в метафорах и конструируется на ходу, ненадежный рассказчик и особые отношения автора и героя лишают роман всякой предопределенности.
Что нового можно «услышать», если прислушиваться к звуку из пространства философии? Почему исследование проблем звука оказалось ограничено сферами науки и искусства, а чаще и вовсе не покидает территории техники? Эти вопросы стали отправными точками книги Анатолия Рясова, исследователя, сочетающего философский анализ с многолетней звукорежиссерской практикой и руководством музыкальными студиями киноконцерна «Мосфильм». Обращаясь к концепциям Мартина Хайдеггера, Жака Деррида, Жан-Люка Нанси и Младена Долара, автор рассматривает звук и вслушивание как точки пересечения семиотического, психоаналитического и феноменологического дискурсов, но одновременно – как загадочные лакуны в истории мысли.
«В молчании» – это повествование, главный герой которого безмолвствует на протяжении почти всего текста. Едва ли не единственное его занятие – вслушивание в гул моря, в котором раскрываются мир и начала языка. Но молчание внезапно проявляется как насыщенная эмоциями область мысли, а предельно нейтральный, «белый» стиль постепенно переходит в биографические воспоминания. Или, вернее, невозможность ясно вспомнить мать, детство, даже относительно недавние события. Повесть дополняют несколько прозаических миниатюр, также исследующих взаимоотношения между речью и безмолвием, детством и старостью, философией и художественной литературой.
В ряду книг о крупном предпринимателе и президенте США Дональде Трампе, выпущенных на русском языке, пожалуй, только в этом произведении предпринимается серьезная попытка исследования тайных пружин американской политики, возможных центров сил, определяющих внутреннюю и внешнюю политику страны. Большое внимание уделяется генеалогии Дональда Трампа и, как следствие, закономерности обретения им власти. Кроме того, автор Владимир Ткаченко-Гильдебрандт рассматривает «мессианство» Трампа в контексте религиозных составляющих американской истории, мистического иудаизма и пророческих откровений американских писателей конца XIX и начала XX столетий.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Зона Персидского залива переживает головокружительно быстрые и болезненные перемены. Конфликтный потенциал в этом непростом регионе достаточно высок, в него вовлечены главные мировые державы и местные родоплеменные объединения, разведывательные службы и таинственные религиозные общины. Усилиями Вашингтона, Парижа, Лондона и Москвы регион настолько милитаризован, страсти настолько накалены, что никто не предскажет для него спокойного развития событий. Здесь Вашингтон в лице Тегерана нашел серьезного оппонента, который проводит свою политику, чем вызывает большое неудовольствие в США.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
На страницах агитационной брошюры рассказывается о коварных планах германских фашистов поработить народы СССР и о зверствах, с которыми гитлеровцы осуществляют эти планы на временно оккупированных территориях Советского Союза.
Книга специалиста в области геополитики и мировой энергетики Эллен Уолд посвящена истории Саудовской Аравии с начала XX века, когда Абдель-Азиз из рода Саудитов начал борьбу за объединение Аравийского полуострова, и до настоящего времени, когда Королевство стало одним из важнейших участников глобального энергетического рынка. Главные герои этой историко-политической саги — королевская семья аль-Сауд и самая прибыльная в истории нефтяного бизнеса компания Aramco. Читателя ждет захватывающее погружение в мир, где тесно переплелись религия и террор, бизнес и семейные распри, восточная мудрость и западные ценности, борьба за нефть и передел мирового энергетического рынка.