Левые коммунисты в России, 1918-1930-е гг. - [11]

В бюллетене также говорилось о репрессиях на Украине, где центральное бюро КРП республики арестовали в полном составе.[11]

Несмотря на отсутствие точных деталей, можно с уверенностью утверждать, что КРП просуществовала в организованной форме, выпуская обращения, листовки и манифесты, по крайней мере, до 1929 года — в этом году у неё еще сохранялась подпольная типография в Москве. Ее активисты были разбросаны по всей России, многие из них находились в изгнании, изоляторах и лагерях или скрывались от ГПУ. Эта сеть поддерживалась при помощи располагавшегося в Берлине, а затем во Франции эмигрантского центра, который вел переписку и время от времени издавал бюллетени. В Англии документы КРП публиковались в газетах «Уоркерс'дредноут» и «Комьюн», в Германии их печатали издания КРИ/КРПГ и др. Однако лучшим источником информации о деятельности российских левых коммунистов в начале 30 гг. является журнал «Уврие коммюнист» («L'Ouvrier Communiste»), выпускавшийся бывшими бордигистами и членами КРПГ, с которым сотрудничал Мясников, будучи в эмиграции во Франции. Сведения, приводимые в документах находят частичное подтверждение в троцкистском «Бюллетене оппозиции (большевиков-ленинцев)» и работах Троцкого, в которых РГ/КРП высмеивается как сборище маргинальных ультралевых сектантов, называемых «мясниковцами». Однако в ходе дальнейших событий активисты РГ получили возможность влиять на дискуссии в левокоммунистическом крыле РКП(б). Усиливающийся политический и экономический кризис, восхождение Гитлера к власти в Германии, неспособность троцкистов и зиновьевцев противостоять наступающей сталинской контрреволюции — все это в сочетании с капитуляцией ряда большевиков-ленинцев и децистов привело к радикализации довольно значительного левого меньшинства оппозиционеров («непримиримых»). Децисты, как отмечал Цилига, в течение десяти лет «колебались» — «то уступая ультиматумам Ленина, то поддерживая троцкистов в их борьбе со Сталиным. Их позиции… привели в тупик. Принятие пятилетнего плана до основания потрясло группу. Большинство децистов, как и большинство троцкистов, капитулировало». В оправдание капитулянты говорили, что ликвидация нэпа и буржуазии означает реальный переход к строительству социализма. Такая линия поведения была неприемлема для той части децистов, которая объединилась вокруг Тимофея Сапронова и вела свое происхождение от лево-коммунистической фракции 1918 года. Цилига показывает, как эта группа (сторонники «Платформы 15-ти») привлекала на свою сторону все новых и новых активистов из числа «непримиримых» большевиков-ленинцев; в конечном итоге она завоевала среди заключенных оппозиционеров большинство. По свидетельству Мясникова, РГ вступила с этой группой в дискуссию, признав, что ее платформа, в которой говорилось о сталинской контрреволюции и Термидоре, отражает качественную эволюцию ее взглядов и разрыв с прежней ориентацией децистов, недостаточно критичной к Ленину. Развитие связей РГ с сапроновцами стало подтверждением правоты позиции группы Мясникова по отношению к РКП(б): даже признав невозможность ее реформирования, мясниковцы не поддались сектантскому соблазну объявить всю партию целиком контрреволюционной. Политические установки «Рабочей группы» позволили ей убедить сапроновцев и большинство «непримиримых» оппозиционеров, а также некоторых бывших членов «Рабочей оппозиции» и «Рабочей правды» объединиться в федерацию левых коммунистических групп. Целью данной организации было координировать деятельность активистов и развивать дискуссию о международных и российских перспективах пролетариата. РГ рассматривала это как шаг к воссозданию КРП России на более широкой основе. Однако децисты и экс-троцкисты сохраняли разногласия по различным вопросам. Старшее поколение децистов было настроено менее критично в отношении большевизма, хотя некоторые его представители считали необходимым создание новой партии. Другие (меньшинство) полагали, что нужно призвать к образованию Четвертого Интернационала.[12] Активисты РГ Цанков и Тиунов сомневались в целесообразности такого шага, памятуя о неудачном опыте с преждевременным основанием «четвертого» («Коммунистического Рабочего») Интернационала в начале 20-х гг. Но полное единодушие по этому вопросу отсутствовало и в самой РГ, что видно из ее ориентации на строительство коммунистических партий в «Советском» Союзе. Вместе с тем, ряд позиций был определен совершенно однозначно — прежде всего, относительно контрреволюционного характера государства и государственно-капиталистической природе экономики СССР.

Анте Цилига, который в своем изложении событий склонен фокусировать внимание на позициях отдельных лиц, не сумел понять, что именно РГ являлась главной силой, стоявшей за перегруппировкой левых элементов, не ограниченной лишь пределами Верхнеуральского политизолятора (где объединились 20–25 товарищей), как и то, что «Группа 15-ти» более не относилась к децистам, а представляла собой новое объединение (такое упущение можно понять, учитывая условия, в которых действовала эта группа). Аналогичная попытка объединения левых имела место в августе 1928 года, когда состоявшаяся в Москве конференция, в которой участвовали представители «Группы 15-ти», Бюро РГ и несколько бывших членов «Рабочей оппозиции», создала бюро и выпустила призыв к созданию Коммунистической рабочей партии России. Описываемые Цилигой дискуссии в политизоляторах могли быть продолжением этой инициативой или развиваться вне связи с нею. Автор датирует эти дискуссии 1933 годом, так что, учитывая временной разрыв, можно предположить, что прямой связи между данными событиями все же не было.