Лев у водопоя - [2]

- Давние следы, Хенрик? - спросил его старший объездчик.

- Вечерние, - ответил бушмен. Они ехали вдоль колеи примерно с полчаса до того места, где браконьеры повернули к открытой границе. Преследовать их уже не было смысла, и патрульные вернулись по той же колее назад - не найдут ли они еще каких следов... Бушмен Хенрик залез в буш и почти у края кустов обнаружил свежий след льва.

- Кгам'ма! - воскликнул он. - Лев!

Остальные подошли и молча смотрели на след.

- Это царь всех львов, - сказал наконец Хенрик на африкаанс.

- Ты знаешь его?

Бушмен удивленно покачал головой и с восхищенной улыбкой измерил своей маленькой ладонью отпечаток огромной лапы.

- Кгам'ма, оубаас ван ди лееус! (Царь всех львов!) - повторил он.

Они нашли недалеко меньшие и более старые следы львицы и сгустки крови, и Хенрик по запаху учуял ее мертвое тело в зарослях. Извиваясь змеей, он полез с буксирным тросом в чащобу, и львицу вытащили на открытое место. Пуля прошла через легкие вверх и застряла под самой шкурой в ключице. Барнабас, молодой объездчик, выковырнул ее оттуда ножом - она была только слегка сплющена.

- Па, винчестер 309, - сказал он старшему объездчику, своему отцу, передавая пулю. - Я догадываюсь, кто это сделал. Гады!

Хенрик пошел по следу Кгам'мы..Потом он сбросил зеленый мундир и ботинки и побежал вприпрыжку вперед. Грузовичок катил следом, повизгивая и буксуя на крутых склонах рыжевато-красных дюн. Милю за милей бушмен бежал без передышки. Солнечные лучи жгли его бронзовую с золотистым отливом кожу и редкие прядки волос на голове. Следы большого льва привели в высохшее русло реки - мелкое, засоренное столетними наносами, с несколькими серебристыми деревьями терновника и соляными кустами. Хенрик остановился и со словами: "Он близко" залез в грузовик.

- Ясно, - сказал Симеон, старший объездчик. - Он идет со стороны Ботсваны - "пасет" травоядных на их "треке жажды" и, как мне кажется, держит путь сейчас к Нособскому водопою1.

1 Нособ - высохшая река на западе пустыни Калахари в Южной Африке.

- Хотел бы я повстречаться с ним... - сказал сын.

- Повстречаешься, когда придет время. Не волнуйся.

Они покружили по пескам еще немного, но в тот день Кгам'мы так и не увидели. И никто больше пока не видел его. Пустыня огромна, и лев мог легко раствориться, исчезнуть в ее нехоженых просторах, прячась днем в кустах и одиноко бродя под звездным полотном ночами, а то и "на пару" с пыльным смерчем или грозой.

Однажды человек из Рамахоелы заблудился в безумной попытке пересечь пустыню пешком и, прикорнув вечером на корнях верблюжьей колючки, уснул; а когда проснулся, увидел рядом с собой льва. Человек подумал, что он бредит или уже стал духом, и зажмурил глаза, чтобы прогнать видение. Бушмен Хенрик там и нашел его - крайне испуганного, и стоило большого труда убедить беднягу, что тот на самом деле видел льва. Лев убил бейзу - быка, насытился, а остатки уже растащили гиены и шакалы - кости валялись на пятьдесят ярдов вокруг. Лев ушел дальше, но его следы, по словам бушмена, "больше других походят на следы Кгам'мы".

Три недели спустя Симеон взял с собой Хенрика - одного - в очередную патрульную поездку. Они работали вместе давно, еще с тех пор, когда река Нособ была полноводной - тому лет тридцать. У старшего объездчика были два врага: воры, браконьеры и живодеры - это внешний враг, и засуха "внутренний". Симеон правил своей территорией - уголком пустыни, не меньшим, чем, скажем, Ирландия, - со всей справедливостью. Ему все живое было одинаково дорого: и большая антилопа, и бейза, и канна, и маленький дукер, и воинственный орел, и птица-ткач, и черепаха, и древесная змея, и ящерица, и гиена, и лев. В первозданной природе пустыни человек разрушитель, звери глядят расширенными от удивления глазами на странный предмет - движущийся грузовичок - до тех пор, пока человек не вылезет из него и не станет самим собой, со знакомым запахом убийства, и тогда они узнают его.

И сейчас, как только два человека вылезают из машины у водопоя, антилопы-бейзы вскакивают и, откинув назад свои сабли-рога, с развевающимися темными хвостами, словно флагами на горячем ветру, несутся прочь, оставляя цепочки следов на твердом песке; страусы подаются вперед на своих длинных ногах-ходулях, и стервятники, подобно грязным нищим, ждущие своей последней очереди у водопоя, то и дело приподнимаются в воздухе. Симеон подходит к выводной трубе источника и пробует воду, накачиваемую скрипучим ветряком. Она была солоноватая и горькая, почти непригодная для человека, однако животворная для обитателей пустыни. И ее здесь много.

Потом они оба отходят от водопоя в разные стороны - читать следы. Симеон оставляет свою винтовку в машине, как он всегда делает в таких случаях, и бушмен тоже безоружен. Над ложем реки возвышается известняковая гряда, вся исчервленная дикими пчелами, устроившими здесь свои ульи, и с норами, где днем спят гиены или устраивают логовища леопарды. Симеон и Хенрик с разных концов взбираются на эту гряду - оттуда далеко видны заросли серо-голубых кустов и рябь песчаных дюн, подобно морским волнам уходящих в бескрайний красноватый океан. Они идут вдоль гряды, отмечая про себя все интересное: и состояние растительности около водопоя, и малейшие следы на песке, и клочок жесткой, как проволока, общипанной травы, и пупырчатые горькие огурцы, и плотный кустарник "три колючки", почти безлистный, но съедобный, а рядом и вокруг - сонмище птиц, пауков и всякой другой мелкой живности, соседствующей здесь под общим горнилом солнца.