Лев Толстой о величии души человеческой. Путь Огня - [25]

Надо, чтобы люди свободно работали сообща, выучились работать друг для друга, а капитализм не научает их этому. Напротив, научает их зависти, жадности – эгоизму. И потому из насильственного сообщения через капитализм может улучшиться материальное положение рабочих, но никак не может установиться их довольство. Довольство может установиться только через свободное сообщение рабочих. А для этого нужно учиться общаться, нравственно совершенствоваться – охотно служить другим, не обижаясь на то, что не встречаешь возмездия. А учиться этому можно никак не при капиталистическом соревновательном устройстве, а при совершенно другом. [23]

Достижение (…) кооперации, коммунизма, общественности, вместо индивидуализма, получится (…) только от следования каждым из людей незатемнённому побуждению сердца, совести, разума, веры, как хотите назовите, закона жизни. Пчёлы и муравьи живут общественно не потому, что они знают то устройство, которое для них самое выгодное, и следуют ему – они понятия не имеют о целесообразности, гармоничности, разумности улья, кочки муравейной, какими они нам представляются; а потому, что они отдаются вложенному в них (мы говорим) инстинкту, подчиняются, не мудрствуя лукаво, а мудрствуя прямо, – своему закону жизни. Я представляю себе, что если бы пчёлы могли сверх своего инстинкта (как мы называем), сверх сознания своего закона ещё придумывать наилучшее устройство своей общественной жизни, они бы придумали бы такую жизнь, что погибли бы. В этом одном сознании закона есть нечто и меньшее, и большее рассуждения. И только оно дано приводить на тот узкий единственный путь истины, по которому следует идти человеку и человечеству. [24]

Мир так устроен, что если десять человек работают каждый не для себя одного, а сообща, то эти десять человек сделают во много раз больше, чем сто человек, которые будут порознь работать каждый для себя. [25]

Совершенно ясно, что выгоднее всё делать сообща, но рассуждения для этого недостаточно. Если бы рассуждение было достаточно, то это давно бы уже было. То, что это видно по капиталистам, не может убедить людей жить сообща. Кроме рассуждения о том, что это выгодно, надобно, чтобы сердце было готово так жить (мировоззрение было такое, которое совпадало бы с указанием разума), а этого нет и не будет, пока не переменятся желания сердца, т. е. мировоззрение людей. [26]

…Самое невыгодное (экономически, да и всячески) расположение людей такое, когда человек работает для себя одного, защищает, обеспечивает себя одного. Я думаю, что если бы так было, если бы не было групп, хоть семьи, где люди работают для других, то люди не могли бы жить. Самое выгодное устройство (экономическое, да и всякое) людей такое, при котором каждый думал бы о благе всех и беззаветно отдавал бы себя служению этому благу. При таком настроении всех каждый получит наибольшую долю блага. (…)…Всякий ребёнок знает, что самое выгодное для всех было бы то, чтоб каждый заботился об общем деле и потому был бы обеспечен как член общего… (…) Наивыгоднейшее устройство всех получится не тогда, когда целью каждого будет стоять выгода, земное благо, оно получится только тогда, когда целью каждого будет стоять благо, независимое от земного, когда каждый от сердца скажет: блаженны нищие, блаженны плачущие, гонимые. Только тогда, когда каждый не будет искать блага земного, когда будет искать духовного, всегда совпадающего с жертвой, проверяемого жертвой, только тогда получится наибольшее благо всех. [27]

Как всё легко развязывается, когда у людей не бесчисленные цели жизни, в достижении которых они все мешают друг другу, а только одна, в стремлении к которой все помогают друг другу. [28]

Закон жизни прекрасно изображается пальцами в перчатке: отдели их, воображая увеличить тепло каждого пальца – и всем холодно, и чем лучше отделены, тем холоднее; откинул перегородки, соединил – всем хорошо. [29]

Как только я начал понимать ход вещей в этом мире, я увидал, что одно только начало взаимного сочувствия обусловливает собой прогресс человечества. Вся история есть не что иное, как всё большее и большее уяснение и приложение этого единственного принципа солидарности всех существ. (…)

(…) Наибольшее доступное человеку счастье, самое свободное, самое счастливое его состояние есть состояние самоотречения и любви. [30]

– 3 –

…Служить не себе, а тому всему, чего я есмь бесконечно малое и бесконечно великое проявление. [31]

…Сходясь с людьми, не переставая помнить о том, что нужно другому, а не мне: помнить, что интерес жизни должен быть не «я», а «ты», или ОН. [32]

…Глядя на портреты друзей 1856 года, – все умершие, – ясно понял, что это Он, проявлявшийся в них. То же понял и глядя на играющих в винт; то же и S(…), и В(…). Если бы всегда не только помнить, но чувствовать это. [33]

Обратись к людям своей духовной, божеской стороной: разума и любви, разумной любви, любовного разума – и ты привлечёшь их к себе и сам привлечёшься к ним. Обратись к ним с телесной, личной стороны – и неизбежно отдаление, борьба, страдание. [34]

…Благо отдельного человека только тогда истинное благо, когда оно благо общее. (…)