Лев Толстой о величии души человеческой. Путь Огня - [20]

…Не открылось новое счастье, неотъемлемое от человека (…). Счастье, находящееся вне материальных сил, вне материальных внешних влияний на человека, счастье одной души, счастье любви! Понять его может всякий человек… (…)

Да, любовь (…), но не та любовь, которая любит за что-нибудь, для чего-нибудь или почему-нибудь, но та любовь, (…) которая есть самая сущность души и для которой не нужно предмета. (…) Любить ближних, любить врагов своих. Всё любить – любить Бога во всех проявлениях. Любить человека дорогого можно человеческой любовью; но только врага можно любить любовью божеской. (…) Любя человеческой любовью, можно от любви перейти к ненависти; но божеская любовь не может измениться. Ничто, ни смерть, ничто не может разрушить её. Она есть сущность души. [4]

Как ужасно тяжело жить без любви, и ещё тяжелее умирать. (…)…Когда я представил себе, что умру не в любви, то страшно стало. А в любви только можно жить счастливо и не видать, как умрёшь. [5]

Жизнь не может иметь другой цели, как благо, как радость. Только эта цель – радость – вполне достойна жизни. Отречение, крест, отдать жизнь, всё это для радости. И радость есть и может быть ничем ненарушимая и постоянная. И смерть переходит к новой, неизведанной, совсем новой, другой, большей радости. И есть источники радости, никогда не иссякающие: красота природы, животных, людей, никогда не отсутствующая. В тюрьме – красота луча, мухи, звуков. И главный источник: любовь – моя к людям и людей ко мне. [6]

Любить бога можно только тогда, когда ценишь ту жизнь, которая, исходя из него, дана нам, когда видишь не перестающее благо в этой жизни и такое же благо в переходе в другую жизнь. Так что радость жизни есть необходимое условие любви к богу. Если видишь только зло, как некоторые, то не можешь не ненавидеть виновника этой жизни; если видишь хоть не сплошное зло, но хотя частое проявление зла, то тоже нельзя любить виновника зла. Только когда всё – не перестающее добро, не только можно, но нельзя не любить бога, начало моей жизни и всего существующего. И это можно. И это великое счастье, которое брезжится мне. [7]

Радоваться! Радоваться! Дело жизни, назначение её – радость. Радуйся на небо, на солнце, на звёзды, на траву, на деревья, на животных, на людей. И блюди за тем, чтобы радость эта ничем не нарушалась. Нарушается эта радость, значит, ты ошибся где-нибудь – ищи эту ошибку и исправляй. (…) Будьте как дети – радуйтесь всегда. [8]

Мудрый человек всегда счастлив. [9]

…Мне так хорошо, так хорошо, что не знаю, за что мне так много радости, и иногда сижу один и умиляюсь до слёз (…). Так жалко людей, которые не берут этого счастья. [10]

..Хочется молиться. (…) И всё, что я ни думаю, всё не то, всё не нужно, и сознаю, что просить не о чем, что всё, чего я могу просить, всё дано мне, всё есть у меня. Могу одно: благодарить. [11]

…Вся моя молитва, если бы молился к богу, не может быть ничем иным, как благодарностью за то огромное счастье, какое я не предполагал, что возможно иметь человеку. Вы спросите, какое же это счастье и в чём оно состоит? Состоит оно в том, что то, чего одного я желаю более всего на свете, постоянно и неуклонно совершается, а именно то, чтобы всё больше и больше освобождаться от телесных желаний и чувствовать в себе ту основу жизни, которая вложена во всех людей и которая есть не что иное, как любовь, любовь ко Всему. [12]

При вере в любовь просить не о чем. Надо только делать. [13]

Испытываю странное чувство недоумения перед тем сознанием огромного незаслуженного счастья, которое заливает меня. [14]

Жизнь должна и может быть неперестающей радостью. [15]

– 2 –

…Во всём есть предел и есть зависть к больше успевшим – во всём, кроме любви. [16]

Как вся вода вытечет из ведра, если в нём будет хоть одна дырочка, так и все радости жизни (любви) не удержатся в душе человека, если в нём будет нелюбовь хоть к одному человеку. [17]

Я думаю, что если есть один человек, которого не любишь, то всё равно, что весь мир ненавидишь: в душе ад. [18]

Нелюбовь особенно заметна, дурная, ядовитая нелюбовь, по особенной проницательности, с которой мы видим недостатки других. Избави Бог от этого ясновидения. Такое же ясновидение обратных свойств даёт любовь. [19]

Мы не любим людей не потому, что они злы, а мы считаем их злыми потому, что не любим их. [20]

…Он не дожидался, как прежде, личных причин, которые он называл достоинствами людей, для того, чтобы любить их, а любовь переполняла его сердце, и он, беспричинно любя людей, находил несомненные причины, за которые стоит любить их. [21]

Можно любить всякого человека. Только чтобы любить так человека, надо любить его не за что-нибудь, а ни за что. Только начни любить так, и найдёшь, за что. [22]

…Лучше 100 раз ошибиться, считая дурного за хорошего, чем один раз разлюбить одного. [23]

Ты говоришь: как заставить себя любить всех? Уничтожь в себе себялюбие. [24]

Любовь к себе – своему телесному я и ненависть к людям и ко всему – одно и то же. [25]

Я когда-то хотел написать такую басню, миф, что люди на салазках скатываются в пропасть, где они должны разбиться вдребезги, так что ничего от них не останется, и они дорогой, сидя на этих самых салазках, спорят и ссорятся о том, что один другому не даёт усесться попокойнее или пачкает его одежду. Единственное дело, которое стоит делать нам всем на этих салазках, это то, чтобы вызвать радостную любовную улыбку друг у друга – вызвать любовь, то одно, что не разобьётся в пропасти, а останется. [26]