Лев Святого Марка - [64]

Маттео, сопровождаемый командой в сорок человек, прыгнул в воду и пошел вброд по направлению к месту, откуда слышался шум. Не прошло и нескольких минут, как Франциск услыхал крики и бряцание оружия, но это длилось недолго, и вскоре Маттео вернулся со своей командой и захваченными им пленными.

– Как?! Неужели ты ждал меня здесь, Франциск?

– Мне некуда было спешить, Маттео. Кроме того, мне нужна моя лодка, а гондольерам моим было бы тяжело тащить ее.

– Сейчас я тебе дам сколько угодно солдат. Вот, сержант, раздайте эти дукаты команде и дайте им по стакану вина. А вода изрядно-таки холодна, – обратился он к Франциску. – Пойдем в палатку к брату и там выпьем по стакану горячего вина. Я не вижу никакой необходимости возвращаться тебе до завтрашнего утра.

– Особенной необходимости, может быть, и нет, но меня ждет Пизани. Полани и его дочери тоже будут беспокоиться обо мне.

Спустя полчаса явился посланный доложить, что гондола перенесена через остров и спущена на воду. Услышав это, Франциск отправился в обратный путь.

– А я уже начал беспокоиться о вас, – встретил его Пизани, быстро идя ему навстречу. – По моим расчетам, вы должны были вернуться еще час назад. Ну, какие у вас новости?

Франциск рассказал все, что ему удалось узнать.

– Прекрасные новости, друг мой, – сказал Пизани. – Больше я не буду расспрашивать вас ни о чем; уже три часа ночи, а в пять мне надо приниматься за дело. Ложитесь вы теперь спать. Завтра утром вы мне расскажете все подробнее.

Франциск сел в свою гондолу, поджидавшую его у ступеней дома Пизани, и направился к Полани. В передней его палаццо слуга быстро вскочил при входе Франциска и сказал ему:

– Мне велено тотчас же доложить господам о вашем возвращении.

– Передайте им, что я вернулся благополучно и просил не беспокоить их и не будить.

В это время, однако, Полани, услыхавший о возвращении Франциска, поспешно спускался с лестницы навстречу ему.

– Благодарение Небу, что я вижу вас здравым и невредимым. Ну, как у вас дела?

– Дела идут превосходно. Я побывал в Чиоггии и у входов в каналы и убедился, что там суда преспокойно стоят на своих якорях и никто даже и не догадывается о предстоящем выступлении нашего флота, так что мы можем вполне надеяться на успех.

– Это все прекрасно, но пока я радуюсь тому, что вы вернулись благополучно домой. Пора вам отдохнуть.

Когда наутро Франциск спустился вниз, Полани встретил его словами:

– Знаете ли вы, Франциск, что вся Венеция находится в сильном волнении? Дож объявил, что к двенадцати часам все уже должны быть на своих местах на галерах.

– Тогда и мне надо поторопиться, – сказал Франциск, – уже десять часов.

– Действительно, надо готовиться к выступлению, но времени еще достаточно, так как Пизани под секретом сообщил мне, что он намерен выступить не раньше вечера, когда уже стемнеет.

Действительно, пробило уже восемь часов вечера, прежде чем суда снялись с якоря. Дож, Пизани и другие начальники присутствовали на вечернем богослужении в соборе Сьятого Марка, и затем все направились к своим галерам.

Ночь была удивительно светлая и тихая, дул легкий попутный ветер, и все жители Венеции собрались, чтобы присутствовать при отплытии флота. Когда флот проходил по каналу Лидо, внезапно спустился сильный туман, который привел в отчаяние Пизани, и он, бегая по палубе, громко кричал:

– Этот туман нас погубит, наверняка погубит!

По счастью, туман понемногу рассеялся, и спустя часа два они уже вышли из каналов в море. Тогда Пизани, приказав стать на якорь до наступления утра, высадил на берег у Брандоло отряд из пяти тысяч солдат, который легко одолел находившийся там небольшой генуэзский гарнизон. Это послужило сигналом к началу сражения. Генуэзцы двинулись навстречу венецианцам с такими превосходными по своей численности силами, каких нельзя было ожидать, так что они совсем оттеснили венецианцев, которые в беспорядке бросились к лодкам, потеряв до шестисот человек убитыми и пленными.

Пизани отчасти предугадывал возможность такой неудачи и все-таки не терял из виду свой главный план. В то время как происходило сражение на суше, отряд венецианских матросов успел выдвинуть поперек канала судно, нагруженное камнями, и как только генуэзцы оттеснили венецианцев, они тотчас же бросились к этому кораблю и подожгли его. Этим генуэзцы, однако, только облегчили выполнение задуманного Пизани плана, так как корабль, после того как сгорел, затонул вместе с своим тяжелым грузом.

Вскоре затем к этому месту направился со своими нагруженными громадными камнями судами Барбериго, один из венецианских командиров; он затопил свой груз на том же месте, где подожженный генуэзцами корабль перекрыл канал.

Генуэзцы все это время упорно обстреливали неприятельские галеры, причем нанесли венецианским судам значительные повреждения.

Но венецианцы стойко продолжали свое дело.

Когда груда затопленных камней стала настолько высока, что матросы могли стоять на ней, они продолжали закладку камней и, наконец, скрепили эту каменную запруду железными цепями. Работа эта была очень тяжелая, тем более что холод стоял жестокий, люди плохо питались, и большинство из них было вовсе непривычно к таким тяжелым работам. К тому же приходилось работать все время под градом неприятельских стрел. После тяжкого напряжения сил в течение двух дней и двух ночей люди наконец так устали, что больше были не в силах работать. Пизани, работавший наравне с другими, находясь всегда в местах самой большой опасности, старался ободрять своих подчиненных, внушая им, какое великое значение их работа имеет для спасения отечества, и просил дожа поклясться перед ними, что тот не вернется в Венецию, прежде чем не будет отбита у врагов Чиоггия.