Лев Святого Марка - [19]

Глава VI Хижина на острове Сан-Николо

Около семи часов вечера все было готово к отъезду. Синьор Полани выехал из дому в своей гондоле один, но по дороге, у условленного места, к нему пересел Франциск и еще четыре человека. За два часа до своего отъезда он послал извещение капитану одного из торговых кораблей, стоявших в гавани, чтобы тот тотчас же с десятью своими матросами сел в большую лодку и направился к острову, но, не доезжая полумили до него, велел бы бросить якорь. По прибытии туда матросам было велено скрыться на дне лодки, сам же капитан, следуя приказанию Полани, стал зорко наблюдать за тем, не будет ли какая-нибудь лодка подъезжать к острову или отъезжать от него. Скоро после этого проехала мимо гондола Полани, и тогда капитан тотчас велел поднять якорь, люди взялись за весла, и капитанская лодка поплыла вслед за Полани, держась от него на некотором расстоянии. В скором времени гондола причалила к берегу острова, а за нею прибыла и лодка с капитаном. Выйдя на берег, Франциск пошел по направлению к хижине в сопровождении Полани и четверых людей.

– Теперь мы можем действовать смелее, – сказал Франциск, – расстояние до хижины так невелико, что похитители не успеют увести ваших дочерей, прежде чем мы доберемся до них.

– Чем скорее мы дойдем до хижины, тем лучше, – отвечал Полани. – Эта неизвестность просто терзает меня.

Они бросились вперед, и вдруг Франциск вскричал:

– Вот он этот дом, синьор, теперь мы все узнаем! Они быстро спустились по откосу и окружили хижину.

– Отоприте! – крикнул Полани, стуча рукояткой шпаги в дверь.

Ответа не было.

– Ломайте дверь! – приказал он, и двое матросов топорами начали рубить дверь. После нескольких ударов дверь внезапно открылась, и на пороге появились два человека в рыбачьих одеждах.

– Зачем вы нападаете на дом честных рыбаков? – спросили они.

– Вяжите их крепче, – крикнул в ответ Полани, врываясь в хижину вместе с Франциском.

Проникнув в хижину, он остановился с криком разочарования – хижина была пуста!

– Если их здесь нет, то они должны быть где-нибудь близко, – сказал Франциск. – Не будем унывать! Обыскав все, мы, может быть, найдем хоть какие-нибудь следы.

Внутренность хижины ничем не отличалась от обыкновенных рыбачьих хижин. Посредине стоял большой стол, а у стен было несколько скамеек. По углам были расставлены весла и около них лежали в куче рыбачьи сети.

Вдруг Франциск вскричал:

– Смотрите, здесь дверь!

– Вижу, но эта дверь никуда не ведет, – отвечал Полани, – это ведь наружная стена, и она засыпана песком чуть ли не до крыши.

– Это так, а все-таки там, может быть, найдется какой-нибудь подвал; надо разузнать хорошенько.

Он сильно толкнул дверь, но она нисколько не подалась, тогда он позвал двух матросов с топорами.

– Ломайте эту дверь, – сказал он.

После нескольких сильных ударов топора дверь наконец слетела с петель, и тогда Полани со шпагой в руке, а за ним и Франциск ворвались через нее.

Оба невольно вскрикнули от неожиданности. Они очутились в помещении, пристроенном с задней стороны хижины. Комната была богато убрана, стены ее покрывали восточные материи. С потолка спускалась зажженная лампа. В углу комнаты стояли в нерешительности, держа наготове обнаженные шпаги, двое мужчин; они, очевидно, пытались заслонить собою двух женщин, которые, как только дверь распахнулась, бросились вперед.

– Мария! Джулия! – вскричал Полани и заключил в объятия своих дочерей.

В это время Франциск с матросами приблизился к двум незнакомцам и сказал:

– Бросьте ваше оружие и сдавайтесь! Сопротивляться бесполезно; там у нас еще двенадцать вооруженных людей.

Они тотчас же бросили свое оружие и покорно дали связать себя.

Несколько минут длилось молчание. Молодые девушки рыдали от счастья, а сам Полани был так растроган, что с трудом говорил. Наконец он обратился к дочерям и сказал:

– Милые мои, не меня должны вы благодарить за ваше спасение, а вашего друга Франциска, который вторично уже выручает вас из беды. Это он, моя милая дочь, спас тебя от ужасной участи сделаться женой злодея Мочениго! Обнимите его, мои дорогие, как родного брата, так как он сделал для вас больше, чем сделал бы брат. А теперь расскажите мне все, что случилось с вами с того времени, как я видел вас в последний раз.

– Ты уже знаешь, отец, что нам прислали известие о том, что с тобой приключилось несчастье и что ты требуешь нас к себе.

– Да, мои дорогие, я об этом узнал очень скоро после вашего отъезда из дома Пизани. В пять часов я поехал за вами и узнал, что вы почему-то уже уехали оттуда.

– Ну вот, как только мы сели в каюту гондолы, синьора Кастальди сначала закрыла двери, а потом и ставни окон. Мы невольно вскрикнули, когда очутились вдруг в темноте, но она строго велела нам замолчать. Мы страшно перепугались, тем более что она никогда раньше не говорила с нами таким тоном; мы хотели открыть ставни или дверь, но они оказались наглухо запертыми. Тогда мы принялись громко кричать, но наших голосов, должно быть, никто не слыхал. В каюте, наконец, сделалось так душно, что я упала в обморок. Когда же я очнулась, то одно окно было уже открыто; мы в это время ехали, вероятно, уже за каналами, так как я ничего не видела, кроме неба. Как только я очнулась, окно закрыли. Гондола долго плыла, и когда она наконец остановилась, синьора Кастальди объявила нам, что она должна завязать нам глаза. Мы воспротивились этому, но она пригрозила что это все равно сделают насильно. Мы поневоле согласились, и она обернула нам головы большими платками. Потом нас повели на берег, и когда, пройдя некоторое расстояние, мы наконец остановились, то с нас сняли платки, и вот мы очутились здесь, где с тех пор все время находимся.