Лев Святого Марка - [14]

– Полагаете ли вы, что рана, которую вы видите, могла быть причинена ударом вашего весла?

– Этого я не могу сказать достоверно, – отвечал Франциск, – но знаю, что ударил именно в это место человека, который хотел вскочить в мою гондолу.

– На первом допросе вы показали, что нанесли удар именно по левому виску.

– Да, насколько помню, это было так. Я сказал также, что это не мог быть Руджиеро Мочениго, так как, если бы это был он, то, наверное, у него должны были бы остаться следы на голове.

– Не видите ли вы каких-либо особых примет на платье убитого, по которым вы могли бы признать в нем нападавшего?

– Нападавший был одет в точно такое же черное платье. Был, впрочем, еще один отличительный признак: при свете факела мне бросилась в глаза рукоятка его кинжала, которая, как мне показалось, была украшена драгоценными камнями; положительно я этого, однако, утверждать не могу.

– Подайте сюда кинжал, найденный на трупе, – сказал один из членов Совета приставу.

Пристав подал кинжал.

– Тот ли это кинжал, о котором вы говорите? – спросил сенатор Франциска.

– Я не могу утверждать, что это именно тот кинжал, который я видел, – отвечал Франциск, – во всяком случае, он очень схож с ним.

– Итак, вы видели рану на виске и кинжал, найденный на поясе убитого. Установлено, что труп находился в воде в течение лишь нескольких дней; следовательно, вы не сомневаетесь в том, что это и был тот человек, которого вы во время борьбы ударом весла сбили в воду?

– Нет, синьор, я нисколько не сомневаюсь в этом.

– Этого довольно, – сказал член Совета. – Вы можете удалиться.

Франциска провели к гондоле и доставили его домой. Час спустя прибыл туда и синьор Полани.

– Ну, дело окончено, – сказал он, – но не с благоприятным для меня результатом, так как присужденное Руджиеро наказание совершенно несоразмерно с нанесенным им оскорблением; хорошо, разумеется уже и то, что Мочениго все-таки не избегнет наказания. Я должен вам сказать, что в найденном трупе признали двоюродного брата Руджиеро Мочениго; они были неразлучны друг с другом с тех пор, как Руджиеро вернулся из Константинополя. После допросов, произведенных в доме отца убитого молодого человека, открылось, что в день нападения он вечером ушел из дома, сказав, что отправляется на материк и возвратится лишь через несколько дней. Затем, как вы уже знаете, найден был его труп. Руджиеро доказывал, что он ни при чем в этом деле и что покушение на мою дочь было совершено его двоюродным братом без его ведома. Тогда призвали мою дочь Марию, которая показала, что она даже никогда прежде не видела этого молодого человека. Большинство членов во время совещания Совета пришло к убеждению, что убитый молодой человек действовал по подстрекательству Руджиеро. Затем председатель объявил: «Хотя соучастие Руджиеро Мочениго и не доказано, тем не менее, однако, принимая во внимание его домогательство руки дочери синьора Полани, его угрозы после отказа в ее руке, прошлое поведение и его тесную дружбу с двоюродным братом, Совет не сомневается, что покушение было совершено по подстрекательству Руджиеро Мочениго, и потому приговаривает его к трехгодичному изгнанию из Венеции и окружных островов».

– Я был бы более доволен, если бы его выслали опять в Константинополь, – сказал мистер Гаммонд. – Если ему позволят жить на материке, то он поселится не более как на расстоянии двух-трех миль отсюда, а такое близкое соседство не может быть очень приятным для тех, кто навлек на себя его ненависть.

– Вы совершенно правы, – согласился синьор Полани, – и я, и все мои друзья негодуют на то, что его не сослали подальше отсюда. Теперь я запретил своим дочерям оставаться вне дома по вечерам, когда становится темно. Нельзя же предположить, чтобы Руджиеро решился силой ворваться в мой дом, хотя от этого человека можно всего ожидать.

– Я тоже запретил моему сыну ни под каким видом не выходить ночью на улицу. Но я до тех пор не буду за него спокоен, пока не отправлю его обратно в Англию при первой удобной оказии.

– Надеюсь, что такой оказии не представится в скором времени, синьор Гаммонд. Мне было бы очень жаль расставаться с вашим сыном после такого кратковременного знакомства. Впрочем, мы еще потолкуем с вами об этом. Может быть, мы найдем какой-нибудь другой способ, чтобы обеспечить его безопасность.

В течение следовавших за этим двух недель Франциск проводил большую часть своего времени во дворце синьора Полани, который радушно приглашал его бывать как можно чаще в его доме. Обыкновенно, когда приходили Франциск и Маттео Джустиниани, молодежь, сидя на балконе, проводила время в веселых беседах; часто приходил и сам Полани; тут же в сторонке с недовольным видом присутствовала синьора Кастальди, видимо относившаяся с полным неодобрением к смеху и веселью молодых людей. После обеда обыкновенно все общество отправлялось кататься в четырехвесельной гондоле и возвращалось домой при приближении вечерней темноты.

– Мне вовсе не нравится эта госпожа Кастальди, – сказал однажды Франциск Маттео в то время, когда Джузеппе вез их из палаццо Полани домой.

Маттео улыбнулся.