Лев пробуждается - [25]

Сим задумался, почесывая седую щетину на подбородке, спугнул вошь и гонялся за ней, пока не изловил двумя пальцами и небрежным щелчком отшвырнул прочь. Обернулся к Хэлу и Бьюкену, жаждавшему оказаться подальше от гнилостных останков, но намеренному оставаться здесь столько же, сколько и остальные, дабы поддержать честь и долг графа сих пределов.

— Вот оно как было, я думаю, — сказал Сим. — Человек, коего знает оная несчастная душа, подходит к нему достаточно близко, дабы нанести удар. Они во тьме, знаете, нос к носу, что мне невдомек. Потом вьюнош с кинжалом бьет…

Он изобразил удар, потом сграбастал Хэла за грудки и толкнул его, будто швыряя оземь. Он был силен, и Хэл, пойманный врасплох, запнулся, но Сим его поддержал, торжествующе ухмыльнувшись и кивком указав на место, где они сцепились пряжка к пряжке, причем нога Сима оказалась между ногами Хэла.

Тот, оступаясь, выпрямился, и Сим отпустил его, а затем растолковал только что случившееся озадаченному Бьюкену, понимавшему объяснения Сима на говоре лотийских низменностей с пятого на десятое. Будто треск поленьев в камине, подумал граф.

— Истинно, — сказал Хэл в заключение, — все так и получилось, верное дело. Отличная работа, Сим Вран.

— Что отнюдь не объясняет, — подал голос Бьюкен, — кем был сей человек. В таких одеждах он не крестьянин; Киркпатрик только это и сказал, когда был здесь.

— Так и сказал? — задумчиво проронил Сим, а потом внимательно пригляделся к покойнику: наполовину пожелтевший скелет, наполовину черные ошметки гнили — отчасти тканей, отчасти плоти. Какое-то насекомое выбежало из рукава, пробежало по костяшкам пальцев и заползло под рябой кожаный кошель. Сим потеребил кошель, чтобы снять его, стараясь не обращать внимания на треск мелких косточек и дуновение гнилостной вони от потревоженной плоти. Открыл его, вытряхнул содержимое на ладонь и поглядел. Серебряные монеты, кусок металла на шнурке из конского волоса, медальон с отчеканенной Пречистой Девой с Младенцем.

— Значит, не грабеж, — заявил Хэл, а потом, нахмурившись, указал на бурый костяк руки: — Однако же палец отрезан.

— Абы снять туго сидящий перстень, — прояснил Сим с уверенностью человека, не чуждого подобному, и это откровение заставило Бьюкена приподнять бровь.

— Однако же другие перстни не взяли, — указал он, и Хэл вздохнул.

— Сызнова кружево подсказок, — произнес он, разглядывая содержимое кошеля. Медальон — предмет достаточно заурядный, из припаса торговца индульгенциями, дабы оградить от зла, но каплевидный слиток и шнурок оказались загадкой.

— Для рыбалки? — неуверенно предположил Бьюкен. Хэл сдвинул брови, не зная, что это такое, но вряд ли сия штуковина предназначалась для рыбной ловли. Кроме того, снурок с узелками через равные интервалы тянулся почитай в человеческий рост.

— Сие отвес, — изрек Сим. — Коим пользуется каменщик, дабы отметить, где хочет отсечь камень, — видите, натираешь снурок мелом, держишь свободный конец и даешь грузу повиснуть, потом дергаешь его, аки струну арфы, дабы оставить меловую черту на камне.

— А узлы?

— Мерка, — ответил Сим.

— Каменщик? — повторил Бьюкен, уразумевший лишь это. — Это непогрешимо?

Хэл поглядел на Сима, вопросительно подняв брови.

— Непогрешим ли я? Набросится ли собачонка на кровяную колбасу? — вознегодовал Сим. — Я рожден в Лидхаусе, близ крохотного монастыря Святого Макловия, в коем обретаются тиронезийцы[32]. Моего отца возвысили до работы с монахами, каковые имеют дар Божий к строительству.

— Тиронезийцы? Знаю сей орден, — встрепенулся Бьюкен, разобравший в сумбуре шотландской речи это слово. — Они строгие бенедиктинцы, обретающие славу в ручном труде. Они искусны; не они ли исполнили работы в аббатствах Селкерка, Арброта и Келсо? Считаете, этот каменщик был тамошним бенедиктинцем?

— Может статься, поне таких одежд не носит ни единый монах, поколь мне ведомо, — провозгласил Сим. — Но мой тятя возвысился от гужа до трудов с ними в камнеломнях, а опосля прибыл в Хердманстон, дабы вырыть колодезь. Доколь я не пришел в возраст, дабы уйти с сим юным Хэлом, я труждался на рытье и сухой кладке. Мне ведомо пользоваться отвесом; сии узлы отмерены в римских футах.

Он прикрыл глаза, припоминая.

— Святой Августин сказывает, что шесть есть идеальная цифирь, поелику сумма и произведение его составляющих — один, два и три — есть одинаково. Сиречь, квадрат в тридесять шесть футов есть божественный идеал, премного излюбленный каменщиками, строящими церквы. Хвала Христу.

Открыв глаза, он наткнулся на потрясенные взоры Хэла и графа Бьюкенского и заморгал от смущения, пока они с запинкой разбирались в затверженном наизусть ответе, чуть не онемев от искушенности Сима в счислении.

— Так, добро — в подсчетах я не силен, поне ведаю цену вечернего пития. Но батюшка вколотил в меня отвесы, поелику без оных несть лезно ни рыть, ни построить даже кособокого домишки.

— Думаешь, то был каменщик из Святого Макловия? — требовательно вопросил граф, щуря глаза и вытягивая шею, тщась понять. Сим тряхнул головой.

— Сие есть каменщик, непогрешимо. Да к тому ж мастер, коли сии тонкие сукна о чем-то говорят.